Москва-36

— А вот так, — Оля тянет меня за руку, мол, не стоим. — была у меня в институте курсовая по истории- операция "Исповедь", когда на протяжении восьми лет наши прослушивали кабинет американского посла в его резиденции в Спасо-Хаусе.

— Здесь в Москве, на Арбате, — уточняет подруга, поймав мой вопросительный взгляд. — микрофон был вклеен в резной деревянный американский герб, который послу подарили пионеры-артековцы.

— Что ж они не проверили дарёную вещь, совсем нюх потеряли?

— Говорят, что проверяли, — со стороны реки послышался глухой треск, похожий на отдалённые пистолетные выстрелы. — поскольку сама конструкция была клеёной и покрытой лаком, то просвечивали её рентгеном. Увидели металлический то ли штырь, то ли гвоздь с толстой шляпкой, решили, что крепёж. Сказали- вещь безопасная.

— А как оно работало? — Я из страны "хочу всё знать".

— Понятия не имею, — честно признаётся Оля. — курсовая, всё-таки, была по истории. Знаю лишь, что микрофон облучали электромагнитной волной от источника расположенного в соседнем здании, а он посылал в ответ волну с записанным на ней звуком.

"Очень интересно"…

— Скажи, Оль, а рисунка этого гвоздя в твоей курсовой не было?

— В курсовой не было, — хватается за локон, выбившийся из-под платка. — но в отчёте ЦРУ подробный чертёж присутстствовал.

— И-и…

— На шею не дави…. вспоминаю я. — Движемся некоторое время в тишине, если не считать того, что пистолетная стрельба перешла в ружейную.

На середине Москва-реки, там, где наибольшее течение, начался ледоход: под напором воды и тяжестью ледяных осколков, вынесенных на поверхность течением реки, начал трескаться лёд, образуя всё новые и новые льдины, часть из которых затягивает вниз в бурлящую воду, а другую часть поднимает на дыбы и крутит.

"Как красиво"!

На противоположном берегу стала собираться толпа.

— Что за стрельба? — Отмирает Оля через минуту, глядя в сторону монастырских стен.

— Лёд тронулся, — разворачиваю подругу через левое плечо. — ну как загрузилась гифка?

— Да, готова… — на её лице возникает игривое выражение. — как будем шерить? Через поцелуй? Давай быстро.

— Э-нет, торопиться не надо, — беру Олю за локоток. — важно получить полноценную копию.

Беззаботно хохочем, вокруг никого.

"Как мне не хватало её всё это время! Чтобы вот так беззаботно поболтать, не обдумывая наперёд каждую свою фразу, расслабиться".

Оля, видно, тоже об этом подумала и тоже оборвала смех.

"А вопрос, кстати, не праздный, нужно найти бумагу и карандаш".

— Пошли искать телефон. — Быстро принимаю решение.

— Куда? Зачем? — Упирается она.

— Нужна помощь сильных мира сего. Изготовление образцов микрофонов, приёмников сигнала- одному мне не под силу. По дороге обдумай чего тебе не хватает для синтеза лекарства, всё включим в список необходимого.

— Никуда я не пойду. — В голосе Оли проявились металлические нотки. — Пока Ежов в НКВД мне появлятся с тобой в окружении Кирова просто опасно: кто-то из охраны может доложить, что ты пршёл с женщиной, ему покажут моё фото и готово обвинение, что Киров и Чаганов прячут от органов соучастницу обвиняемого Ощепкова, которая находится в бегах. Затем обвинение утяжеляется: мошенничество, проживание рецидивистки под чужими документами, до шпионажа- один шаг. Сейчас же мне ничего не грозит, я живу по своим документам, хочешь- проверь отпечатки пальцев, закон не нарушаю, с тобой не знакома, а для того чтобы синтезировать сотню-другую грамм изониазида мне никакое особое оборудование не нужно, на любой кухне можно сделать, если знать технологию.

"А ведь права, чертовка! Пусть лучше в сторонке постоит пока всё не уляжется, даже если удастся уничтожить Манькины отпечатки".

— Подставляй тогда губки алые… — широко распахиваю свои объятия.

— Бабушку поцелуй из газетного киоска на вокзале, — не лезет в карман за словом подруга. — там и карандаш купишь, и блокнот. Да поторопись, мне Павла надо встретить на Комсомольской.

"Да, Олина поддержка ему сейчас очень нужна…, но ведь сама первая речь завела про поцелуи".

* * *

— До свидания. — Порученец Кирова хлопает дверцей простой "Эмки", которые за последний год во множестве расплодились на московских дорогах.

Последний час простояли в Зверевом переулке, где я на заднем сиденье, присланного Свешниковым автомобиля, писал записку для Кирова, перерисовывал неказистый (но очень подробный, с указанием размеров, резьб и материалов) Олин чертёж микрофона и пытался понять принцип его работы. Получилось неплохо, впрочем, Сергей Миронович, дипломированный механик, и так бы понял чертеж (Оля уверенно так сказала, что воспроизвела картинку из отчёта ЦРУ один в один) и разобрал руку моей подруги, но я не хотел возбуждать у него никаких подозрений о том, что нашу тайну знает кто-то ещё.