Москва-36

— То есть вы хотите сказать, — быстро реагирует Курчатов. — что этот радиактивный барий получился в результате распада урана на две равных половинки, а не из-за поглощения нейтрона ядром бария, используемого в эксперименте.

— Именно, — смотрю себе под ноги я. — так считает Лиза Майтнер.

— Где она сейчас? — Рядом энергично вышагивает Игорь Васильевич, шлёпая по лужам. "Профессора пути не разбирают".

— В Стокгольме, бежала от нацистов. — Гуськом проходим по дощатому настилу, перекинутому через очередную траншею.

"Или сбежит вскоре? Во всяком случае к моменту эксперимента в начале тридцать восьмого она уже будет там. Форы осталось, на то чтоб "запрягать", всего полтора года".

— Мы тоже провели такой эксперимент месяц назад, — улыбается Курчатов. — правда без бария. Мишени пока не анализировали, химическая лаборатория у нас слабая. Но теперь будем знать что искать.

"Так выходит это мы впереди на полтора года! Приятно"…

— Если результат подтвердиться, — не особенно даю волю своим чувствам. — то, согласно рассчётам Майтнер, в результате каждого такого деления должно освобождаться двести Мэв энергии.

— Вот оно выходит как, — размышляет вслух профессор. — не надо накачивать ядро энергией чтобы оно расщепилось. Достаточно медленного нейтрона и оно теряет устойчивость и используя свою внутреннюю энергию довершает процесс своего распада. Выходит путь к бомбе много короче, чем мы думали…

Москва, пл. Дзержинского, кабинет Ежова,

15 окября 1936 года, 18:15.

— И вы не смотрите, что я маленького роста, — Ежов, впервые появившийся на службе в форме генерального комиссара госбезопасности, делает драматическую паузу.-…

"… руки у меня крепкие… сталинские. Достал уже, по десять раз на дню это слышу.

Постоянно фланирует из кабинета в кабинет: всё высматривает и вынюхивает. Работать не даёт. В лабораторию вырываюсь только к трём-четырём утра и остаюсь там до полудня (половину техников перевели в третью смену). Ежов, похоже, после полуночи занят бумагами, так как его визиты после этого времени прекращаются и возобновляются лишь в полдень. Я в два ночи бегу домой, моюсь-бреюсь и в СКБ".

— … руки у меня крепкие сталинские! — молодые начальники отделов, к вящему удовольствию наркома, понуро опускают головы.

— … в ежовых рукавицах! — подхватывает Фриновский, назначенный сегодня начальником ГУГБ, вместо отправленного в Ростов Агранова.

— Вот именно! — Ежов явно польщён. — Все свободны. Чаганов, останься.

"Поначалу, вроде на вы называл всех. Начинает "бронзоветь" что ли"?

Участники совещания охотно покидают быший кабинет Ягоды. Последним мимо меня проходит самый старший из нас майор ГБ Сергей Шпигельглас и ободряюще подмигивает мне. Мои "Соображения…" получили от него, и.о. начальника Иностранного Отдела, самую горячую поддержку, остальные осторожничают.

— Ты шта это, мимо твоих начальников наверх жалобы пишешь? — дождавшись когда дверь за последним посетителем закроется, Фриновский пустился с места в карьер, раздувая ноздри.

— Ничего такого не писал, вроде, в последнее время. — Спокойно отвечаю я и поворачиваюсь к Ежову, мол, что за наезд.

"Возможность, однако, такую отвергать не стану. С волками жить"… Начальство пытливо смотрит мне в глаза, надеясь в них найти подтверждение своих худших предположений.

— Если вы о звонке Сергея Мироновича, — решаю, всё же, не быковать. — по поводу темы "Айфон", то не было никаких жалоб ("секретарша не поняла сути разговора"). Моё СКБ было создано по инициативе товарища Кирова около года назад. Он выделил под него помещение из своих фондов ("даже не думайте, что вам удасться выцыганить хоть метр"), помог с оборудованием.

Ноздри Фриновского перестают раздуваться.

— Теперь скажите? — Заранее начинаю утвердительно кивать головой. — Вправе он потребовать результат?

Начальство согласно кивает.

"Вот, у нас уже консенсус сформировался".

— Вправе! — Констатирую я. — Да и нам есть что показать: "Айфон"- суть передвижная аппаратура голосовой засекреченной связи, смонтированная в прицепе вагонного типа. Это- секретка, которая всегда под рукой. Хоть в чистом поле. Понятно, что руководству хочется поскорее получить такую связь. Пообещал подготовить демонстрацию работы аппаратуры в варианте радиосвязи к концу года, а по проводам- надеемся закончить к октябрьским праздникам.

— А почему нам не доложил? — Фриновский потупил взгляд.

— Так вот сейчас и хотел доложить…

— Откуда Ворошилов знает о твоих "Соображениях"? — Вопрос Ежова прозвучал как щелчок хлыста.

"Блин, точно не от меня".

— Никому, кроме указанных вами лиц, я свою записку не направлял. — Прохрипел я из-за мгновенно пересохшего горла. — Все экземпляры отпечатал сам.

Ежов недоверчиво скривился, встал из-за стола и подошёл к окну, выходящему на площадь Дзержинского, потянул за шнур и приподнял тяжёлую штору до уровня своих глаз. "Коллеги подставляют? Может быть".

Ежов продолжает держать паузу, стоя спиной ко мне и наблюдая за водоворотом трамваев, машин и пешеходов на ярко освещённой и уже по праздничному украшенной вечерней площади.