Москва-37

Вся жизнь Осипа Ароновича с того самого 1898 года, когда он пришёл в революционный кружок, была связана с нелегальной работой: с организацией забастовок и демонстраций рабочих, затем в 1905 году доставкой из-за границы запрещённой литературы и оружия. Он неоднократно арестовывался охранкой, но благодаря своим навыкам конспиратора его личность никогда не была установлена жандармами. В 1917-ом Пятницкий ненадолго вышел из тени, возглавил отряд Красной гвардии в Москве, за ним был небольшой период легальной работы в Моссовете и снова почти пятнадцать лет на тайной службе в Коминтерне, где он возглавлял разведку и контрразведку. Чужие имена, чужие паспорта, чужие страны… Времени на учёбу не хватало. Так и остался недооучкой, точнее самоучкой, не довелось ему посидеть за школьной партой. «Вся жизнь в борьбе – покой нам только снится». До конца 1934-го…, когда Сталин неожиданно предложил ему высокий пост – Секретаря ЦК.

– От таких предложений не отказываются. – Уговаривала жена, уставшая от бесконечных отлучек мужа.

– Засиделся ты на одном месте, пора расти. – Советовали старые «друзья».

Не хотел уходить, но пришлось: уже тогда стало понятно, что секретари Коминтерна Димитров и Мануильский, готовые исполнить любой приказ Сталина, работать по старому не дадут. В ИККИ, да и в стране грядут перемены, связанные с ползучей сменой курса. Простые и ясные, закреплённые в ленинской конституции и вошедшие без изменений в программу Коминтерна от 1928 года, принципы: государства мира раскололись на два враждебных лагеря капиталистический и социалистический, СССР – оплот против мирового капитализма и шаг к Мировой Советской Социалистической Республике, отброшены в новой конституции. Страна медленно, но верно, сворачивает с широкого прямого ленинского пути на кривую оппортунистскую дорожку изоляционизма («построение социализма в одной отдельно взятой стране») под лозунгом: «Моя хата с краю».

«Что так и будешь со стороны наблюдать как Сталин и Ежов отстраняют от руководства „ленинскую гвардию“? Чем тогда отличаешься от соглашателей-меньшевиков»? Зазвонил местный телефон.

– К вам товарищ Рудзутак. – Раздался в трубке голос секретаря.

– Пусть заходит.

– Здравствуй, Осип. – Поздоровался от двери посетитель, плотный мужчина лет пятидесяти с густыми чуть седыми волосами, высоким лбом и светло – голубыми глазами, вопросительно глядящими на хозяина кабинета сквозь стёкла пенсне.

– Говори спокойно, Ян, у меня здесь прослушки нет, мои ребята в этом деле – самые лучшие.

Тот в нерешительности останавливается на полпути посреди кабинета и замолкает.

Пятницкий остаётся стоять на месте, облокотившись о подоконник и насмешливо улыбаясь.

Ян Эрнестович Рудзутак, заместитель Молотова, славился своей медлительностью и нерешительностью. Латыш, сын батрака с двухклассным образованием, после революции 1905 года примкнул к большевикам, за что получил длительный тюремный срок, был освобождён Февральской революцией. Стал помощником Ленина после чего его карьера резко пошла в гору: с 1920 года – член ЦК, с 23-го секретарь ЦК, а с 1926-го – член Политбюро и заместитель председателя Совета Народных Комиссаров. Правда после семнадцатого съезда он резко потерял в политическом весе (видимо сказался недостаток знаний): понижен до кандидата в члены Политбюро, хотя и сохранил пост заместителя председателя СНК.

– Осип, я здесь по поручению товарища Косиора… – снова минутная пауза.

– Ян, ты будешь говорить зачем пришёл? – Делает страдальческое лицо Пятницкий.

– Да, конечно… – Опять молчание и затем резкий решительный выдох, как перед прыжком в воду. – Мы хотим на следующем пленуме исключить Сталина и его группу из Политбюро.

– Давно пора, но кто это мы? – Хозяин кабинета отрывается от подоконника. – Да ты садись, Ян.

Рудзутак, воодушевлённый ответом и оставаясь стоять, начинает сбивчиво объяснять.

– Косиор, Постышев, Чубарь и я из Политбюро… Каждый договаривается со своими людьми: Косиор – с людьми с Украины, Чубарь – здесь в Москве, Постышев – в Поволжье… ещё Эйхе в Сибири, Евдокимов на Кавказе и Хрущёв в Средней Азии.

– Сколько всего? – Нетерпеливо перебивает Пятницкий.

– Тридцать пять членов ЦК.

– Одного голоса, значит, не хватает для большинства… можете рассчитывать на меня.

– Этого мало, – Рудзутак снимает пенсне. – вдруг в решительный момент кто-нибудь струсит. Нужно хотя бы сорок человек.

– Понятно, – Пятницкий берёт за руку гостя и усаживает его на стул. – в ком я уверен? Тогда – Вильгельм Кнорин, мой начальник отдела в исполкоме Коминтерна, Исаак Зеленский, вместе работали в Московском комитете (Собеседник загибает пальцы), Гриша Каминский, тоже знаю по Москве, с Надеждой Константиновной могу поговорить, уверен – не откажет, Литвинов-? не знаю, как то я ему не очень доверяю. Всё. Со мной – пятеро.

– Значит будет у нас большинство, Осип! – Рудзутак водружает на нос пенсне и пытается подняться.