Москва

Балерины в пачках и балеруны выходят из автобуса. Майк поддерживает балерин под руки. Охранник включает большой магнитофон. Из динамиков звучит музыка Минкуса к балету "Дон Кихот".

Майк берет радиомикрофон. Пока он говорит, мы видим лишь его артикуляцию, голос же несется из двухметрового, стоящего в стороне динамика.

МАЙК. Друзья! Я уверен, что сегодняшний день войдет в историю русского балета. То, что вы видите за моей спиной... (показывает большим пальцем за спину) ...было заложено в пятнадцатом году. Строилось, но было остановлено из-за, если говорить современным языком, несостоятельности спонсоров. Основатель этого ансамбля, господин Летичевский, в те времена собирался построить здесь театр, но вскоре был обложен кредиторами и, по преданию, улетел от них на воздушном шаре. За семьдесят лет правления коммунистических монстров здесь не только не было построено ничего нового, но, как вы хорошо знаете, была вообще разрушена всемирно известная традиция русского балета.

Все лучшее, что было в русском балете, уехало на Запад. Все, что осталось нам, это изъеденный молью XIX век. А мы, между прочим, уже стоим на пороге XXI-го. Так вот именно сегодня мы собрались с вами здесь для того, чтобы прорубить окно в русский балет XXI века.

Майк кивает охраннику, тот подает ему кирку. Майк берет ее, размахивается и начинает прорубать отверстие в заколоченной сцене. Появляются четверо рабочих с отбойными молотками и начинают активно помогать Майку. Шум отбойных молотков перекрывает музыку Минкуса. От стены летят куски кирпича и клубы пыли. Майк с киркой в руках спрыгивает вниз. Рабочие быстро обрушивают часть стены, открывая темный проем. К проему подходят артисты балета, в центр встает Майк, их фотографируют. Подносят бокалы с шампанским. Майк чокается с артистами, выпивает и бросает бокал оземь. К нему подходит оператор с телевизионной камерой.

МАЙК (в телевизионную камеру). С этой минуты на этом месте начаты строительные работы по возведению нового театра и здания новой балетной школы. Работы будут вестись в три смены, и через год я приглашаю всех любителей русского балета на первую национальную премьеру балета Игоря Стравинского "Жар-птица".

...Вы увидите прелестных девушек - бабочек, как бы земных бабочек, бабочек, которые хотят подняться, полететь над всем нашим сложными миром, но... они... не в силах оторваться от... (думает) ну... всего этого.

Майка обступают корреспонденты.

ПЕРВЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ. Господин Ковалев, скажите, пожалуйста, что вас побудило взяться за такое большое предприятие?

МАЙК. Любовь к русскому балету.

ВТОРОЙ КОРРЕСПОНДЕНТ. Сколько это будет стоить?

МАЙК. Много.

ТРЕТИЙ КОРРЕСПОНДЕНТ. Скажите, а как к этому относятся в вашей семье?

МАЙК. Моя невеста меня полностью поддерживает.

Майк видит высокого седого старика с длинными волосами. Подходит к нему, пожимает руку.

МАЙК. Как я рад, что вы пришли.

Лев с бокалом в руке подходит к Маше.

ЛЕВ. Может, хватит придуриваться?

МАША. Ты сам придуриваешься.

ЛЕВ. Я не придуриваюсь. Я все помню.

МАША. Что ты помнишь?

ЛЕВ. Шесть лет назад.

МАША. А что было шесть лет назад? Месяц в Крыму со школьницей?.

ЛЕВ. Не было, да?

МАША. Не было. А тебе когда больше понравилось - вчера или шесть лет назад?

ЛЕВ. Шесть лет назад.

МАША. Почему? Тогда уже было?

Показывает рукой.

ЛЕВ (с усмешкой). Сволочь ты! (Пауза. Продолжает.) Я мертвый человек. Мне всюду одинаково плохо и одинаково хорошо. Мне так много дано и ничего нет. Я не чувствую, где ты. Тебя нет. Я ничего не понимаю. Я готов убить тебя. Я люблю тебя.

МАША. Ты все себе придумал. У меня есть моя собственная жизнь. Ты не берешь ее в расчет.

ЛЕВ. Не пизди своим ребятам. У тебя нет никакой собственной жизни. Ты живешь чужой волей. Как вода.

МАША. Как это?

ЛЕВ. Принимаешь любую форму. Любого сосуда. Сегодня тебя налили в Майка. Тебе от этого ни холодно и ни жарко. Тебе просто удобно жить чужой волей.

МАША. Да откуда ты знаешь, чем мне удобно жить? И вообще - какое твое дело? (Зло.) Люблю! Гениально! Шесть лет молчать, как рыба об лед, а теперь - люблю!

ЛЕВ (смеясь). Да не то, не то ты говоришь! Не говори, не рассуждай как все! Мы с тобой не как все! Мы живем не как все! У нас свои законы! Маша... пойми... с тобой... это очень серьезно. Очень.

МАША (насмешливо). Серьезно! А ты помнишь, тогда в Крыму, что ты мне говорил? (Изображает Льва.) У меня, Маша, серьезных романов быть не может. У меня бывают не романы, а сюжеты для небольших рассказов. Писатель! Инженер человеческих душ!

ЛЕВ. Ну я дурака валял, ты не понимала, что ли? Ты не видела, что я любил тебя тогда? Что у меня... ну... ну ни с кем так не было, как с тобой?! Но я не мог, я не могу себя вести, как все! Я никогда ничего не делал, как все! Я даже "люблю" не мог тебя сказать нормально!

МАША. Такой особенный!

ЛЕВ (смеется). Да! Особенный! Очень особенный!

МАША. А я вот обыкновенная! Представь себе, совсем обыкновенная! И все делаю, как все: ем, сплю, радуюсь, влюбляюсь, жду вестей. Как дура! Как обыкновенная неособенная дура!