Москва акунинская

Вернемся на Таганскую площадь и пойдем к Яузе по уже знакомой нам улице Земляной вал. На половине дороги ее пересекает Николоямская улица. Именно на ней Зюкин совершает отчаянную попытку отбить у похитителей украденного мальчика: «Никогда в жизни я так не бегал, даже и в бытность дворцовым скороходом.

Конечно, нипочем бы мне не догнать четверку лошадей, если б улочка вдруг не стала заворачивать круто вбок. Карета немного замедлила ход, слегка качнувшись на сторону. Я в несколько огромных скачков сократил расстояние, прыгнул и уцепился обеими руками за багажную скобу. Подтянулся и совсем уже было влез на запятки, но тут возница, не оборачиваясь, вымахнул кнутом назад, поверх крыши, ожег меня по темени, и я сорвался. Упал лицом в лужу, да еще прокатился по ней, подняв целый фонтан брызг. Приподнялся на руках, но карета уже сворачивала за угол».

Сам Зюкин Москву почти не знает, и место действия уточняет Эраст Петрович: «Четверо из… банды, включая оглушенного мной часового, взяты живьем, но толку от них никакого нет. Один использовался для с-слежения за Эрмитажем. Другой был кучером на карете, за которой вы пытались гнаться. Это он стегнул вас кнутом, помните? Но кто сидел в карете, он не знает, даже детского крика не расслышал. Культя велел ему сесть на козлы на Николо-Ямской, проехать определенным маршрутом и потом слезть у Андроникова монастыря» (Культя — один из «хитрованских предводителей», которого использует в своих интересах гувернантка-Линд).

В «Коронации» не указано точно, имеется ли в виду Николоямская улица или близлежащая одноименная набережная, но из контекста совершенно ясно, о чем конкретно идет речь. Зюкин ведь ни словом не упоминает о том, что дело происходило на набережной! Впрочем, это лишь мое мнение. «Николоямская» — улица или набережная? Это одна из загадок акунинских текстов, вокруг которых вечно будут кипеть споры.

Следуем дальше, спускаемся на эту самую набережную и переходим мост. Мы продолжаем идти по Земляному валу. Влево от нашего маршрута отходит улица Воронцово поле, о которой мы тоже успели поговорить. А мы идем дальше, возвращаясь туда, где с Земляным валом пересекается Покровка. С правой стороны от нас — Курский вокзал. В «Любовнице смерти» он упомянут вскользь и связан только с «бедным Семеном Дутиковым»: «14 сентября крестьянин Семен Дутиков по прибытии в Москву шел от Курского вокзала по Садовой улице и, не зная, где пройти в Черкасский переулок, обратился к неизвестному мужчине с просьбой указать ему дорогу…»

Зато в «Алмазной колеснице» с Курским вокзалом, правда косвенно, связан один из подвигов Эраста Петровича. Желая нарушить железнодорожное сообщение между центральной Россией и Дальним Востоком, «Рыбников» соблазняет крупной суммой больного туберкулезом молодого человека, на психику которого повлияло сознание скорой смерти. Единственное, к чему он стремится, — раздобыть денег, чтобы помочь любимой девушке: «Она бы ломала голову: кто, откуда? А потом догадалась бы и благословила мою память. Россия прокляла бы, а она бы благословила!

— Та, которую вы любите? — кивнул Фандорин, начиная догадываться. — Она несчастна, несвободна, эти деньги спасли бы ее, позволили начать новую жизнь?

— Да! Вы не представляете, какая мерзость эта Самара! А ее родители, братья! Скоты, сущие скоты! Пускай она меня не любит, пускай! Да и зачем любить живой труп, выхаркивающий собственные легкие? Но я и с того света протяну ей руку, я вытащу ее из трясины… То есть вытащил бы…

Молодой человек простонал и затрясся так, что черная бумага зашуршала у него в руках.

— Она не получит деньги, потому что вы не сумели взорвать мост? Или туннель? — быстро спросил Эраст Петрович, не сводя глаз со смертоносного свертка.

— Мост, Александровский. Откуда вы знаете? Хотя какая разница… Да, самурай не заплатит. Я погибаю зря».

Горечь исполнителя понятна — жандармы перехватывают поезд. «Мощный паровоз, срочно снаряженный Даниловым, нагнал харбинца на границе Московской губернии и далее сохранял верстовую дистанцию, которую сократил лишь перед самым Владимиром». А на владимирском вокзале Фандорин, отважно проникнув в вагон, отбирает у неудавшегося террориста взрывные устройства, освобождает взятых в заложники «сорок бедных пассажиров третьего класса» и дает недавнему противнику обещание: «Вы отдаете мне взрывчатку, и тогда девушка, которую вы любите, получит десять тысяч. А уж Россию предоставьте ее собственной судьбе.

— Вы меня обманете, — прошептал чахоточный.

— Нет. Даю слово чести, — сказал Эраст Петрович, и таким тоном, что не поверить было нельзя».

Вторая «кукла», как называет японец своих платных помощников, предает Родину исключительно «от жадности», но вывозит взрывчатку с того же вокзала: его цель — «туннель № 12 на Кругобайкальской линии» Транссибирской железной дороги (построена в 1891–1895 гг.).