Москва акунинская

От Масловки до Петровского парка

Улица Сущевский вал переходит в Нижнюю Масловку. В «Любовнице смерти» там живет и погибает Гдлевский — молодой поэт, в приводимых стихах которого легко усмотреть явное сходство с творчеством поэта Серебряного века В. Ходасевича. Однако не следует думать, что Акунин вывел в романе самого Ходасевича, его судьба была совершенно иной. Адрес Гдлевского известен Коломбине: «Адрес ей был известен — однажды, еще в самые первые дни ее членства, Гдлевский рассказывал, что его родители живут в Коломне, а он на выпускной класс перевелся в московскую гимназию и снимает комнату в номерах Кляйнфельда на Масловке. Мальчик был ужасно горд тем, что живет сам по себе, как взрослый». Вместе с Масой Коломбина спешит домой к молодому человеку, желая спасти его, но помощь опаздывает — к моменту их прихода Гдлевский уже убит.

От Нижней Масловки легко добраться до Петровского парка, однако мы подождем с его осмотром — сделаем небольшой крюк, чтобы увидеть еще несколько нужных нам мест. Свернув на Новослободскую улицу, идем по ней, а далее по Долгоруковской в центр, к Садовому кольцу. Влево от направления нашего пути, к Самотеке, отходит Садово-Каретная улица. В 1820-х гг. на нее выходили лавки Каретного ряда, поэтому она так и называется. Улица Каретный ряд нам знакома по «Смерти Ахиллеса» — на ней, соединяющей Садовое кольцо с площадью Петровских ворот, проживал шпион Кнабе, официально числившийся «немецким коммерсантом Гансом-Георгом Кнабе, проживающим в Каретном и представляющим в Москве берлинскую банковскую контору «Кербель». «Кроме дома на Каретном резиденту пока податься некуда», — резюмирует после отчаянной, но неудачной погони за Кнабе Фандорин.

Название «Каретный ряд» не случайно, на этой недлинной улице, появившейся, как и многие другие улицы центра, в конце XVIII в., было сосредоточено значительное количество фирм, торговавших экипажами, — от крестьянских телег и простецких одноколок до роскошных дормезов и щегольских ландо.

Пройдем с Садово-Каретной на Садово-Триумфальную улицу. Мы вернулись на Триумфальную площадь. Обратим теперь свое внимание на 1-ю Тверскую-Ямскую улицу, являющуюся как бы продолжением Тверской. Историческое название возвращено ей относительно недавно, а практически всю советскую эпоху (конкретнее, с 1932 г.) 1-я Тверская-Ямская была «приписана» к улице Горького. В принципе, она и в старину тоже была частью дороги в Тверское княжество. Слово «ямская» в название всех четырех Тверских-Ямских улиц (другие три, менее значительные, магистрали расположены в ближайшем соседстве) пришло с возникновением на Руси так называемой ямской гоньбы. В XVI–XVIII вв. крестьяне и посадские люди должны были выполнять транспортную повинность. В конце концов это занятие стало профессией определенной части населения, прочие же лишь уплачивали налог на гоньбу либо предоставляли «напрокат» лошадей и телеги.

Само слово «ямщик» происходит от татарского «ям» — почтовая станция. Вблизи от оживленного тракта на Тверь жило множество ямщиков, и их слободы дали название улицам. 1-я Тверская-Ямская улица упоминается в романах о Фандорине, но вскользь — здесь находится фальшивая контора, в которой Шпейер «оформляет» продажу генерал-губернаторского дома, с удивившей Эраста Петровича наглостью поместив в «Полицейских ведомостях» объявление с номером лицензии, который наивный иностранец принимает за дату основания конторы: «Нотариальная контора МЕБИУС. Регистрационное свидетельство министерства юстиции за нумером 1672». В «Любовнице смерти» Фандорин, выводя на чистую воду незадачливого Вельтмана, холодно говорит: «Не трудитесь, я давно вас раскрыл… По моему поручению Маса, в свою очередь, проследил за вами. Господин в клетчатой тройке, с которым вы вчера встречались на Первой Тверской-Ямской, служит в жандармском, не так ли?»

Мы встречаем 1-ю Тверскую-Ямскую и в «Коронации», правда, опять вскользь; несколько раз она названа Большой Тверской-Ямской. Зюкин, например, повествует о том, как «стал пробиваться сквозь густую толпу, что облепила Большую Тверскую-Ямскую с обеих сторон».