Москва акунинская

«— Уверяю вас, это или питерские, или Гнездниковские! — расширил красивые бархатные глаза полковник, под «Гнездниковскими» имея в виду Охранное отделение, расположенное в Большом Гнездниковском переулке» («Статский советник»).

Название Гнездниковских переулков — память о существовавшей здесь слободе «гнездников». Едва в XVIII в. на месте слободы протянулись переулки, память о занятиях «гнездников» как отрезало: в различных источниках их называют то литейщиками, то изготовителями дверных петель (в которых высверливались «гнезда»), то мастерами, ковавшими наконечники для стрел («гнезда» — упаковки этих наконечников). Огромный город живет, как пульсирующий организм, и каждый день приносит что-то новое, а что-то безвозвратно утрачивается в толще времени, — очень показательный пример этого скрыт как раз в тайне названия Гнездниковских переулков.

В нашем с вами движении от начала Тверской улицы к Пушкинской площади Гнездниковские переулки расположены слева (по нечетной стороне Тверской). На территорию бывшей слободы можно войти как через расположенный ближе к зданию Правительства Москвы Малый, так и через начинающийся в подворотне дома № 17 Большой Гнездниковский переулки. А там, внутри квартала, эти переулки пересекаются каким-то немыслимым, плавно изогнутым крестом — точно их план нарочно выдуман креативщиком-авангардистом. Эти странные изгибы возникли после сноса в 1930-х гг. храма святителя Николая в Гнездниках.

В XVI–XVII вв. в Гнездниковской слободе любили селиться торговцы Новгородской сотни. Как люди обстоятельные, они обустраивались на века — даже возвели свою собственную церковь. Это и был храм св. Николая в Гнездниках. Он украшал собой перекресток Большого и Малого Гнездниковских переулков до первой четверти XX в. Наверное, и Эрасту Петровичу случалось креститься на него, когда служебные дела приводили его к перекрестку Гнездниковских переулков. Может быть, это ободряло его, когда «в пятом часу, мрачный и подавленный, Фандорин заехал в Большой Гнездниковский» («Статский советник»). Те, кого заинтересует трагическая судьба древнего здания храма св. Николая и мученическая гибель защищавших его прихожан, легко найдут необходимую информацию на православных сайтах.

Здание, в котором размещалось Охранное отделение — дом № 3/5, было построено в 1740-х гг. Многократно перестраиваясь, оно становилось все больше и красивее. Дом неоднократно менял владельцев. В 1861 г. здание выкупила казна: требовалось помещение для редакции «Ведомостей московской городской полиции». Вырезку из этого издания читает, попав в участок, переодетый «мамзелькой» Сенька Скориков: «Еще статья, не шибко старая, не успела пожелтеть: «Самый молодой участковый пристав Москвы», из «Ведомостей московской городской полиции». Сенька прочел начало…» («Любовник Смерти»), Это было тем более удобно, что в стоящем по соседству особняке в то время квартировал московский обер-полицмейстер. А в 1886 г. оба владения были объединены в одно здание, в котором помимо редакции разместились типография, фотографическая лаборатория, адресный стол, архив и канцелярия. О некоторых из этих подразделений мы читаем у Акунина. В «Алмазной колеснице» услугами телеграфа в Малом Гнездниковском переулке пользуется Фандорин: «…быстро поднялся, велел подавать коляску и четверть часа спустя был уже в Малом Гнездниковском переулке, на Полицейском телеграфе. Там он продиктовал телеграмму, от которой оператор, чего только не повидавший на своем веку, часто-часто захлопал глазами». Впрочем, некоторые из перечисленных учреждений имели не только внутриведомственное, но и общегородское значение. В том же романе противник Фандорина «Рыбников» «…в один из праздных моментов… наведался в Адресный стол, расположенный в Гнездниковском переулке, и стал наводить справки относительно одной интересовавшей его персоны».

В 1891 г. в дом в Малом Гнездниковском переехало Охранное отделение. «Истребление революционной язвы», как характеризует Акунин деятельность этого учреждения, велось, судя по отзывам современников, достаточно успешно — «охранка» вызывала активную ненависть оппозиционных партий всех мастей.

В 1917 г. Охранное отделение было разгромлено. Среди историков бытует устойчивая версия, что уничтожение архивов было инспирировано самими работниками «охранки»: на донесениях указывались имена агентов, которые вовсе не были заинтересованы в том, чтобы их деятельность стала известна широкой общественности. Заодно под горячую руку ликвидировали и обширную базу данных на профессиональных преступников. Может быть, уже через несколько лет, приступая к борьбе с поднявшим голову бандитизмом, сотрудники ЧК пожалели о неуместном энтузиазме толпы. Кстати, в первые годы своего существования здесь находился Московский уголовный розыск.