Москва-bad. Записки столичного дауншифтера

На самом деле, если сейчас провести опрос, и даже не выборочный, за жизнестроительство на основе эгалитаризма мало кто выступит: эголетаргизм кругом давно, девиз – себе и сильно!.. Кстати, именно так, «Себе и сильно», фразой из моей повести «Дью с Берковой», именовалась газета в Раменском, в коей я работал выпускающим редактором. Вот это уж, рефлексирую я сейчас, художественный акт – не фаллосы на мостах рисовать – попробуйте бизнесменам, дающим рекламу, такое названьице подогнать! Весь район недоумевал и даже угорал: тираж 140 тысяч, все окрестные телеграфы, будки-телефоны и узловые станции завалены бесплатными многополосными газетенциями… помню, как из окна машины случайно увидел не сказать огроменный, но на стене девятиэтажки в полстены, баннер в центре такого приличного города, как Жуковский!.. Однако сам, судя по всему, не тем богам молился – что и заприметили: при зарплате главного уже редактора 15 тыщ… что меньше любого сотрудника редакции… Короче, приступают учредители: а не хочешь ли тогда 12 тысяч получать? Хочу! А 10? По рукам. И еженедельник сразу переименовать в «Реклама Для Вас»! И дальше: 8, 5… 3?.. 0…

2.

Но наиболее эстетичны и способствующи пищеварению и отдыху после трудового дня и на выходных работы заоконные. Они и не сказать, что дёшевы, надёжны и практичны… Косые тропки под окном меняют каждый год! И это – работа на пол-лета! Что называется, не себе и не сильно, хотя порой в силу темперамента можэт и силно… Арбайтеры с шумом, с жаром гомозятся-возятся каждый день с утра до ночи, работа ведь ручная, штучная… Сначала отбойным молотком взрывают прежнее, затем разрывают, превращая всё вокруг в траншеи, потом привозят землю, гравий, укладывают его, трамбуют чем-то, потом асфальт… и главное – бордюрчики из бетонных блоков! Их обтачивают на какой-то машине, типа циркулярки. Этот звук, ничуть не лучше циркулярки, всё лето раздаётся – то прямо рядом, то у домов окрест. Плюс звук отбойных молотков. Плюс собственно циркулярка где-то что-то пилит – излюбленное занятие с утра по выходным. Плюс ветки на деревьях опиливают – в ближайших «зарослях» на месяц процедура: арбайтеры, и наши, бензопилы, как керогаз гудящий «газик» с лестницей!.. Плюс раза три за лето арбайтер с газонокосилкой ревущей дня по четыре косит, какую где-то находит, траву…

Работают, когда удаляется начальство, неспешно: разрыв траншеи, побросав орудия, они то веселятся-балагурят, курят, то даже распивают что-то… иной раз даже с москвичками пытаясь познакомиться!.. – пока «начальника» не приедет распекать – на двух-трёх языках!.. Прохожие путляют недовольно, матюгаются, опять прокладывают путь под окнами…

Вот девушки симпатичные, замечу в скобках, чтоб не брюзжать всё, среди идущих наискось такая категория, которая своим присутствием много удивляет – они как точки после длинных чёрнобуквенных фраз – вернее, тире: они летят настоль стремительно, как электрички иль кометы, с таким деловым, целеустремлённым видом (то ли напускным, чтоб не пристали, то ли всамделишным), ритмически размеривая – видно сбоку, иногда с подсветкой, будто в кинохронике – как циркулем или саженью, как ножницами разрезая пространство-время, дорожку длиннейшим аршинным шагом… Вернее, не аршинным, а двухаршинным – их шаг иной раз не в метр, а в целых полтора!

В провинциальное окошечко-бойницу ежели глядеть, вид, конечно, не как на подиум и конвейер – скорее, как на двор больницы…

Когда приезжаешь в уездный город Т. или ещё куда, такое ощущение, как на замедленную съёмку смотришь. В Москве, как утверждают, даже темп речи в несколько раз быстрее, и на вопрос здесь «Как дела?» не след даже разевать рот расписывать. «Пересечёмся» и покеда. В Тамбове раньше, если с кем-то пресёкся – как судьба свела – пока не исповедуешься и не нажрёшься… Тротуары там широкие (буквально), никто по головам не лезет… а воздух (хоть там считается грязным, даже самый привокзальный) – не надышишься! Под окнами утром – почти что тишина… мигрантов на улице – видишь издалека!..

А здесь своя эстетика. Осень. Каждый день сгребают во дворе листву. Подчёркиваю ещё раз: каждый день! Наш колченогий друг с своей напарницей берут тачанку, метлу, ещё какие-то пластиковые грабельки (именуются веерные, но по виду совсем уж игрушечные или покоцанные), а также чёрные пластиковые мешки… И начинают… неспешно… то флиртуя, то покуривая… короче, одна бабища сгребает, собирает, по-бабьи изогнувшись, а друг наш курит да базарит… По осени это, если присмотреться, единственное у них занятие… Кому до этого: летят все, спешат как полоумные: ну, стоит таджик или узбек с граблями и с мешком, что-то там гребёт – старается, значит, молодец, столицу украшает, наших-то вон остолопов не заставишь…