Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)

Вечернее сообщение 12 октября: на Западном направлении фронта бои продолжаются со все нарастающей силой. Германское командование бросает в бой все новые свои части. Противнику, создав на некоторых участках фронта численное превосходство, удалось ценой огромных потерь в живой силе и вооружении на этих участках потеснить наши войска и вклиниться в расположение нашей обороны.

Рядом с тенями предков

Здесь каждая пядь земли принадлежит истории. Здесь рядом с бойцами 32-й Краснознаменной стрелковой дивизии полковника Полосухина сражаются бессмертные тени предков. На кургане, на обелиске, увенчанном парящим орлом, высечены слова: "Неприятель отражен во всех пунктах". Удастся нынче дальневосточникам подписаться под гордой реляцией фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова? Или наши потомки смогут упрекнуть бойцов и командиров в нестойкости, произнесут свой приговор: "Богатыри — не вы"?

По пути к линин фронта один эшелон дивизии подвергся бомбардировке. Был разрушен железнодорожный путь, разбито 26 вагонов. Сибиряки пешком, навьюченные, продолжали свой марш в Можайск и дальше в Бородино.

Боевое воодушевление, душевный подъем царили на всем пути дивизии. Еще в эшелонах подали заявления о вступлении в партию 622 человека, а накануне боев на можайском рубеже подали заявления еще 200 бойцов и командиров.

Еще разгружались головные батальоны дивизии, когда Полосухин заспешил на Бородинское поле. Прошел березовой аллеей к белому дому. По словам военного корреспондента "Правды" Михаила Брагина, он бегло осмотрел местный музей: Полосухин был последним его посетителем. (Позже фашисты устроили в музее скотобойню, а уходя, сожгли.) В книге отзывов в графе "Цель посещения Бородинского поля" Полосухин написал: "Приехал Бородинское поле защищать".

12 октября, в тот день, когда комдив наведался в музей, туда подошла полуторка; директор музея Сергей Иванович Кожухов со слезами выпросил ее у военного коменданта Можайска для эвакуации музейных ценностей. Среди них — русские и французские знамена, картины, генеральские мундиры и солдатское обмундирование, старое оружие. Помогала укладывать экспонаты Евгения Ивановна, сестра Кожухова. Заколачивали, грузили ящики в то время, когда сибиряки на Бородинском поле уже рыли окопы и артиллеристы заняли огневые позиции вблизи Шевардинского редута…

Назавтра комдив провел рекогносцировку на местности. Памятники славы стали свидетелями командирской разведки, она закончилась на исторической батарее Раевского.

Полосухин запомнился мне таким: выше среднего роста, лысеющий со лба, для комдива молод, подтянутый, уравновешенный, голоса не повышал, умел слушать других и сам объяснял терпеливо. Осталась в памяти его беседа с артиллеристами; он подсказал им, где у немецких танков броня потоньше, шла также речь об особенностях стрельбы прямой наводкой. Несколько раз, то ли по аналогии, то ли, наоборот, подчеркивая несхожесть обстановки, упоминал о боях на Хасане. Со сдержанной гордостью сказал мне, что после боев с японцами в дивизии насчитывалась тысяча орденоносцев. Я делал отрывочные записи в моем видавшем виды блокнотике, трижды намокавшем в речках и трижды высушенном у костров. От Полосухина узнал, что дивизию первоначально направили к Ленинграду. 26 сентября началась разгрузка на станции Волховстрой, но в связи с операцией "Тайфун" 5 октября погрузились снова — скорее на можайский рубеж.

Напутствуя командиров, спешивших после рекогносцировки в свои полки, батальоны, Виктор Иванович Полосухин, стоя на холме, который, по-видимому, был редутом батареи, сказал многозначительно:

— Нас ждет жестокий бой. Будем биться с фашистами на Бородинском поле. Выстоять любой ценой — вот приказ. Такая нам досталась доля!

Эти слова прозвучали с особенной силой здесь, где рядом с памятником Кутузову и русским солдатам, героям исторического сражения, торчали сегодня надолбы, виднелись установленные на днях противотанковые ежи, склепанные или сваренные крест-накрест. Они уходили к горизонту бесконечно длинными рядами, похожими на позвоночники невиданных доисторических чудовищ…

В глубоких окопах сидели истребители танков с зажигательными бутылками и связками ручных гранат, к сожалению, без противотанковых…

Оценим по достоинству предусмотрительность Полосухина: он еще на Дальнем Востоке и в Сибири на полигонах, на полевых занятиях, на маневрах приучал своих бойцов втискиваться в узкие окопы, чтобы остаться неуязвимыми для танков противника. Он проводил учебную обкатку — пропускал танки над окопами, где сидели пехотинцы, чтобы те поскорее преодолели танкобоязнь, чтобы в боевых порядках не было растерянности в критические минуты боя…