Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)

Бывшему пиротехнику, инженеру-строителю Шнееру Монусовичу Фридбургу на всю жизнь запомнился случай на Колхозной площади, хотя он обезвредил множество опаснейших бомб и мин.

"Вблизи упала тяжелая бомба, весом в тонну, и не взорвалась. А место здесь густонаселенное. Кругом дома. Совсем рядом институт Склифосовского, там госпиталь. Вот сюда-то со своими бойцами и прибыл сержант Фрид-бург. Прежде всего вывели из опасной зоны людей, живших в домах, примыкавших к площади. Потом начали раскопки. Работали быстро, споро, соблюдая осторожность. Железными лопатами стало уже опасно копать, сменили их на деревянные. Поставили крепь. И вот команда:

— Все в укрытие!

В воронке остался только сержант. Он осторожно осматривает обнаженный корпус бомбы, определяет тип взрывателя. Пишет записку, прикрепляет ее к спущенному связными концу бечевки. Это на случай, если не удастся лично доложить старшему командиру.

Донесение поднято вверх, доставлено по назначению. Принимается решение: извлечь взрыватель и уже обезвреженную бомбу вывезти на дальний пустырь…

Пришлось оперировать нехитрым инструментом — молотком да зубилом. Это потом у нас появились более совершенные инструменты. А тогда… Малейшее неосторожное движение, неточный удар могли стать роковыми для пиротехника. Но вот "жало" бомбы извлечено. Теперь эта железная туша, начиненная взрывчаткой, уже не опасна".

И до войны и после Фридбург работал в Москве, по специальности он инженер-строитель, немало домов построено при его участии. Четверть века он успешно трудился в тресте Главмонтажспецстрой. И пусть знают посетители кинотеатра "Севастополь" на Большой Черкизовской улице, что это тоже детище минера-строителя.

Иные командиры саперных отрядов и частей МПВО накопили за фронтовые годы огромный "взрывоопасный" опыт. Лейтенант Николай Федорович Малов стал прекрасным специалистом, усовершенствовал средства поиска и обезвреживания невзорвавшихся боеприпасов, выслеживал бомбы с часовым механизмом.

Александр Глебович Ковалев лишь за первые месяцы войны разрядил сто авиабомб. Одну из них, чтобы не испачкать обмундирования, Ковалев обезвреживал в трусах. Инженер Петр Николаевич Коханенко, кандидат технических наук Горохов изобрели специальные инструменты, применили, освоили технические новинки при обезвреживании. Нельзя забывать, что некоторые бомбы фашисты вооружали хищными смертоносными сюрпризами, так называемыми элементами неизвлекаемости, которые унесли с собой много жизней минеров.

Самая тяжелая бомба, весом в 1400 килограммов, упала у гостиницы "Националь", как раз там, где теперь подземный переход. Бомбу даже выслушивали особым стетоскопом, искали часовой механизм. Она была быстро обезврежена.

Старые москвичи, наверное, помнят, как в начале войны на площади Свердлова, а позже в Центральном парке культуры и отдыха наряду со сбитыми самолетами была устроена выставка немецких бомб разного калибра — от мелких до огромных, весом в тонну. Каким потом, иногда и кровью была оплачена безопасность этих экспонатов с выпотрошенной взрывчаткой!

К концу января 1942 года военно-воздушные силы вермахта потеряли на Восточном фронте 6894 самолета, из них 4903 самолета безвозвратно.

I октября 1944 года на улицы Москвы выехали нормально освещенные трамваи, троллейбусы — предвестники конца войны. Прошло еще семь военных месяцев, и в дневнике Юрия Жукова "Крутые ступени" появилась запись:

"Опубликовано долгожданное решение. Начиная с поля часов 30 апреля в Москве отменяется затемнение. Вторые сутки подряд по радио почти непрерывно звучит веселая музыка. В перерывах дикторы передают радостные сообщения: в Берлине наши войска ведут бои в центре города; союзники идут к Мюнхену; в Австрии создано временное правительство…

11 часов вечера… Еду в центр поглядеть освещенную Москву. Ведь мы так долго мечтали об этом! Еще нет полуночи, но нетерпеливые москвичи досрочно срывают осточертевшие за четыре года шторы из плотной черной бумаги. Мальчишки жгут их во дворах. Ровно в полночь разом вспыхивают уличные фонари. Над входами в метро зажигаются малиновые буквы "М". Ослепительно сияют фары автомашин. Всюду толпы людей, гремит "ура!".

Пожалуй, не было в Москве другого дня, когда бы детские стихи Сергея Михалкова прозвучали так своевременно:

Мы отметим с облегченьем:
Затемненья больше нет,
И что только для леченья
Нужен детям синий свет…

Отпала надобность во всех средствах затемнения, в тот день был сброшен и выцветший брезент с Кремлевских звезд. После 1408 ночей, когда столица не знала света, зажглись уличные фонари, засветились московские окна.

По странному совпадению, именно в этот день, 30 апреля, Гитлер покончил с собой.

Последняя пядь