Москва дворянских гнезд. Красота и слава великого города, пережившего лихолетья

Стихи и критические работы Аполлона Григорьева известны ныне лишь в узком кругу специалистов и любителей забытой литературы, но кто не знает знаменитой «Цыганской венгерки»:

Две гитары, зазвенев,
Жалобно заныли…
С детства памятный напев,
Старый друг мой – ты ли?

Или:

О, говори хоть ты со мной,
Подруга семиструнная!
Душа полна такой тоской,
А ночь такая лунная!

Оба стихотворения, слившиеся по воле полюбивших их исполнителей в один романс, принадлежат Аполлону Григорьеву.

В этой части Замоскворечья что ни название – живая память о многовековом прошлом Москвы. Вот Кузнецкая улица, проложенная на месте старинной допетровской слободы, населенной царскими кузнецами. Интересно, что, по городской описи 1867 года, значилось в этом районе, принадлежавшем бывшей Серпуховской части, двадцать четыре кузницы, а предприятия кожевенной промышленности в Кожевниках существовали вплоть до революции. Ремесленники, раз осев где-нибудь, надолго определяли колорит места своего поселения.

Дом купца Коробова на Пятницкой близ Климентовского переулка, построен в конце ХVIII века

В Климентовском переулке, возле Новокузнецкой улицы, стоит массивное старинное здание, в котором до революции помещалась частная женская гимназия. Прежде оно принадлежало известному железнодорожному подрядчику, купцу-миллионеру Петру Ионычу Губонину, яркому представителю складывавшегося в те годы сословия российских промышленных предпринимателей. Как и упомянутый мною Кокорев, Губонин пришел в Москву из деревни в лаптях и в артели таких же гонимых нуждою на заработки мужиков копал землю и возил тачку на постройке чугунки, как в поэме Некрасова или на картине Савицкого. Сметливый и грамотный мужичок Губонин скоро шагнул на ступень десятника, потом осуществил головокружительный подъем свой и сделался фигурой всероссийского масштаба.

Тут же неподалеку – Лужниковский переулок, названный так по старинному урочищу Лужники, луговой, открытой местности, где, по преданию, паслись коровы Марфы Ивановны, матери царя Михаила Федоровича. В этом переулке, по левой его стороне, вплоть до Староболвановского переулка и Пятницкой улицы, занимая целый квартал, тянулось огромное владение Третьякова, родича основателя галереи, с вековым липовым парком, оранжереями и службами. Этот Третьяков принадлежал к старинному московскому купечеству, но в нем словно уже иссякла кипучая предприимчивость, свойственная первым поколениям купеческих родов или деятелям новой формации вроде Кокорева и Губонина. В нем купеческий размах и традиционная привязанность к семейному делу уживались с тяготением к культуре и меценатству, с появившимися дворянскими повадками и потребностями. В его доме были повсюду развешаны образа и теплились лампады, постоянно совершались церковные службы, проживали всякие странники и «божьи люди», однако хозяин более всего увлекался коллекционированием и брался за всякие дела, смахивающие на барские прихоти. Он завел прекрасный сад, образцовый птичник, учредил в своем имении ферму с породистым молочным скотом и собрал коллекцию скрипок. Все это при жизни роздал по назначению: Обществу поощрения птицеводства, Обществу содействия сельскому хозяйству, свои бесценные скрипки завещал Московской консерватории.

Замоскворецкий дом Третьяковых представляет типичный барский особняк с флигелями и службами, свидетельствующими о том, что тут жили на широкую ногу. На монументальных воротах была укреплена дощечка с надписью: «Свободен от постоя» и рядом другая: «Дом потомственных дворян Третьяковых». Эти замоскворецкие купцы давно получили дворянство за свою деятельность на поприще промышленности.

На углу Лужниковского переулка и Пятницкой улицы стояла мемориальная церковь Живоначальной Троицы, «что в Больших Лужниках» или «в Вешняках». Ее в 1678 году поставили на свои средства стрельцы – головы, пятидесятники, десятники и рядовые приказа полковника Вешнякова, вернувшиеся домой после «осадного сидения» в Чигирине.

Упомяну и о другой стрелецкой церкви, сохранившейся поныне. Церковь Николы, «что в Пыжах», была построена в 1657 – 1670 годах стрельцами приказа полковника Пыжова. Кресты на церквах, воздвигнутых на стрелецкий кошт, по традиции увенчаны коронками. Никола в Пыжах – типичный храм середины XVII века. У него нет ни приделов, ни подклета, что позволяет отчетливо видеть простоту его плана. Трапезная и колокольня на одной оси, пятиглавый верх покрыт кокошниками вперебежку, однако играют они только декоративную роль. Тщательно и искусно выполнена кирпичная обработка стен, пышный карниз, строгие наличники.