Москва ельцинская. Хроники президентского правления

Е.М. Примаков вспоминал: «К середине 1998 года стало ясно, что экономический курс “либералов” завел страну в тупик. Именно в таких условиях 17 августа был объявлен мораторий на выплаты держателям ГКО и облигаций федерального займа (ОФЗ). Этот шаг катастрофически усугубил многочисленные негативные процессы и явления в экономической, социальной и политической сферах России… Пожалуй, самым серьезным последствием решений 17 августа стал тотальный кризис доверия. Недоверием оказались поражены все звенья экономической системы: будь то отношения между поставщиками и потребителями, должниками и кредиторами, менеджерами и собственниками, населением и правоохранительными органами, между различными ветвями и “этажами” власти».

Конституционный суд 5 ноября 1998 года огласил решение, согласно которому Ельцин не мог выдвигать свою кандидатуру на третий президентский срок.

Радиостанция «Свобода» о состоянии здоровья Ельцина 23 января 1999 года сообщала: «Оживает ежемесячно на три дня». Он уже почти не вылезал из Центральной клинической больницы и санатория «Барвиха», перемежая их с отдыхом в сочинской резиденции «Бочаров ручей».

В 1999 году в Государственной Думе лишь около двух десятков голосов не хватило для того, чтобы начать процедуру отстранения президента от должности. Все больше людей начинали понимать, что эпоха Ельцина — один из самых нечистоплотных периодов российской истории, а сам Ельцин — мастер политической бутафории.

В августе 1999 году Борис Ельцин назначил исполняющим обязанности премьер-министра малоизвестного политика — руководителя ФСБ В.В. Путина. «Он нас не сдаст» — сказала Татьяна Дьяченко.

Ельцин, как и большинство других ответственных партийных работников, был добропорядочным семьянином. Жена, в отличие от супруги Горбачева, не лезла помогать ему в партийной, а потом в беспартийной государственной должности. Дочери, Елена и Татьяна, тоже поначалу придерживались линии матери. Когда Борис Николаевич был областным партийным лидером, он был полным хозяином и в семье. А.В. Коржаков писал: «Когда Ельцин приходил домой, дети и жена стояли навытяжку. К папочке кидались, раздевали его, переобували. Он только руки поднимал».

Ельцин в плену у дочерей

Но когда Ельцин стал руководить государством, и все его окружение стало усиленно набивать карманы деньгами, у детей Бориса Николаевича тоже появилось окружение, которое тоже желало стать богачами.

Муж старшей дочери Валерий Окулов, работавший штурманом в авиаотряде, вознесся до значимой и приносящей хороший доход должности генерального директора и члена совета директоров ОАО «Аэрофлот — российские международные авиалинии».

Младшая дочь Татьяна Дьяченко (она сохраняла фамилию второго мужа и после развода с ним) получила государственную должность при отце, и, пользуясь его постоянным болезненным состоянием, вошла во вкус власти, стала помыкать отцом в своих меркантильных интересах и в интересах близких знакомых, вроде Бориса Березовского, помогавших ей становиться миллионершей. Путин уже 3 января 2000 года освободил Татьяну Дьяченко от должности советника главы государства. Она потеряла политическое влияние.

Корреспондент «Литературной газеты» Юрий Щекочихин 3 октября 1999 года обратился с открытым письмом Татьяне Дьяченко: «Уважаемая Татьяна Борисовна! Обращаюсь к вам, естественно, не как к дочери нашего президента, а как к чиновнику, занимающему ответственный государственный пост. Во время пребывания во Франции в составе делегации Государственной Думы мне вновь, как и много раз в последнее время, пришлось множество раз отвечать на вопросы о Семье (слово, которое сейчас пишется с большой буквы, как раньше слово Политбюро) и о том, каким имуществом Семья, и вы в том числе, располагаете за рубежом. Повышенный интерес к вам лично был еще вызван и тем, что как раз во время пребывания нашей делегации влиятельный французский журнал “Экспресс” опубликовал фотографию вашей виллы, расположенной вблизи Ниццы на Лазурном Берегу — в Антибе. Поверьте, меньше всего мне хочется заглядывать в чужие кошельки и заниматься изучением чужого имущества. Но, согласитесь, мне, как и многим моим коллегам по Госдуме, все труднее и труднее объяснять избирателям, что можно, а что нельзя делать как семье президента, так и высшим государственным чиновникам. Что правда, а что — слухи, что издержки нашей политической борьбы, а что — неприкрытый цинизм политиков. Несколько лет назад в той же Франции был принят закон, по которому высшие должностные лица лишены презумпции невиновности, то есть они обязаны доказывать происхождение их счетов и имуществ. У нас, к сожалению, такого закона нет, что порождает, прежде всего, недоверие к властям и неверие в демократический путь развития государства. Понимаю, что ни одна наша спецслужба, ни одно наше учреждение за рубежом не предоставит мне точную информацию, потому-то обращаюсь к вам лично — скажите правду, да или нет, ваша это вилла или домысел влиятельного французского журнала».

Ответа Щекочихин, конечно, не получил.