Москва ельцинская. Хроники президентского правления

Президентский указ от 4 августа «Об изменении нарицательной стоимости российских денежных знаков и масштаба цен». В соответствие с этим указом с 1 января 1998 года должна была проводиться деноминация рубля и заменяться находившиеся в обращении рубли в соотношении 1000 рублей старого образца на один рубль в новых купюрах. Параллельное хождение старых и новых денежных знаков ограничивалось одним годом.

С космодрома Байконур к орбитальной станции «Мир» 5 августа стартовал космический корабль «Союз ТМ-26» с экипажем в составе А.Я. Соловьева и П.В. Виноградова.

Ельцин 8 августа встретился в Кремле с президентами Северной Осетии и Ингушетии Ахсарбеком Галазовым и Русланом Аушевым. Он хотел помирить два враждующих между собой народа. Ничего не получилось.

После полугодового отсутствия 15 августа на Землю вернулись российские космонавты Василий Циблиев и Александр Лазуткин.

Генерал-лейтенант Лев Рохлин

На учредительной конференции московской организации «Всероссийское движение в поддержку армии» 28 августа его лидер Лев Рохлин заявил: «Российская Федерация в настоящее время находится на грани общенациональной катастрофы… Существующий режим ведет внутреннюю политику в интересах абсолютного меньшинства населения, которое приватизировало государственную собственность, взяло под контроль сырьевые ресурсы и финансы страны. В результате насаждаемых исполнительной властью реформ национальная промышленность, сельское хозяйство, науки и культура находятся в упадке. Внешняя политика нынешнего руководства страны больше способствует удовлетворению интересов развитых стран и главного их оплота — США, чем России».

1 сентября — День знаний. Выступая перед учащимися и преподавателями 1253-й московской школы, Борис Ельцин заявил: «У меня в 2000 году заканчивается срок, я больше баллотироваться не буду».

Газета «Комсомольская правда» 11 сентября сообщала: «В снятом для реставрации со шпиля Адмиралтейства[21] “золотом кораблике” обнаружена баночка из-под леденцов с запиской, адресованной грядущим поколениям. На лицевой — видимо, официальной стороне страницы ручкой написано: “Позолотный работы проводились ленинградской бригадой позолотчиков в сложных условиях — дождь, сильный ветер, холод — в короткий срок с 20 мая 1977 года по 15 августа 1977 года”. И далее следует список людей, принимавших участие в работах, — 8 женщин и почему-то только один мужик… А вот на обороте чья-то диссидентствующая рука вывела карандашом: “Наше поколение жило в таких условиях: рабочий день — 8 часов, 2 выходных в неделю, заработок среднего рабочего — 158 рублей в месяц. Стоимость основных продуктов: водка — 4 рубля 12 копеек, хлеб — 16 копеек, мясо — 2 рубля килограмм, масло — 3 рубля 60 копеек килограмм. С колбасой дело туго. Очередь на получение отдельной квартиры — 10 лет. Желаем вам здравствовать! 21 июля 1977 года”. Авторы не случайно поставили водку на 1-е место среди “основных продуктов”: крамольную часть записки подписали 12 плотников и слесарей-кровельщиков. Все — мужики».

Ельцин 15 сентября встретился с шестеркой российских банкиров — Виноградовым, Гусинским, Потаниным, Смоленским, Ходорковским и Фридманом. От встречи остались разные впечатления.

Российские олигархи

Фридман: «Этот разговор — определенный шаг в пользу создания консенсуса в банковском сообществе. И что, на мой взгляд, важно — теперь нас будут привлекать в качестве консультантов по важнейшим экономическим вопросам».

Ходорковский: «Встреча прошла позитивно для нас. Ельцин был настроен, чтобы нас поддержать. Существующие проблемы — обычные рыночные проблемы, и Борис Николаевич настроен оперативно решать все эти шероховатости».

Ельцин: «В последнее время банкиры стали немного спорить с правительством. Пришлось мне вмешаться… После встречи все расходились вроде бы очень довольны друг другом. Однако я чувствовал, что на самом деле они не стали моими союзниками… После встречи в зале стояла какая-то непривычная тишина. Я много раз проводил подобные совещания. Сотни раз. И всегда добивался хоть какого-то нужного результата. Самые разные люди вынуждены были уступить, в чем-то пойти на компромисс. Я им не давал иного выхода. А тут — за обещаниями, за улыбками — вот эта тишина. Похоже, ни одна из сторон не считает себя виноватой. Нет поля для компромисса. Нет конкретных уступок ни стой, ни с другой стороны».