Москва и Московия

– Ходила на нём? – продолжила расспрашивать подругу Софочка.

– Нет. Муж не позволил. Непраздна я.

– Вовремя ты управилась с подготовкой кадров, – встрял ваш покорный слуга.

– Всё равно неспокойно себя чувствую, – смутилась «Марь Иванна», – маловато у парней опыта. А тут повеление от царевны Софьи пришло: возьми и завези её курьеров в Голландию поскорее. Не отказать и на весну не отложить: не дело нам с ней ссориться. Надеюсь, успеем.

– Какие же это курьеры, когда вместо короткого пути посуху собрались вокруг Скандинавии бежать? – удивилась моя реципиентка.

– Война нынче в Польше. Всё войско против османов вышло. Оттого на дорогах озоруют так, что даже посольства грабят. Наше-то великое не тронули потому, что оно и впрямь великое. Нынче через те земли без сопровождения драгунского полка соваться боязно. Так мне царевна и отписала. А посланцев в чужие руки отдавать нельзя. И послания ихние тоже. И оттягивать с этим не следует: путь действительно неблизкий.

– Когда про вооружение «Селены» спрашивала, то имела в виду пушки, – вернулся я к важному для меня вопросу, сообразив, что не иначе как матпомощь везут юному царю. Небось напокупал там диковинок. А то и целый корабль.

– Трёхдюймовкой, как на «Энтони». Книппели к ней чудо как хороши. А что ещё нужно, чтобы уйти от пирата? Рубани по такелажу – и смывайся.

* * *

«Энтони» привёз недобрую весть. Ричард Клейтон женился в Англии на какой-то тамошней графине, потому что его брак с Софи родственники признали неправильным. По их мнению, таинство венчания не может проводиться женщиной, к тому же не имеющей соответствующего сана, который ей ни за что не получить, потому что баба. А тут подросла давно запланированная для него родителями невеста. Состоятельная, с положением в обществе и собой недурна.

Сонька рухнула в уныние и проявляла себя только для того, чтобы покормить Чарлика (да, она отказалась от идеи привлечь к столь ответственному делу кормилицу, как заведено в эту пору среди благородных дам). В результате на посту оставался я: прилежно питался и много двигался, чтобы наш один на двоих организм исправно работал. Задачи-то у нас, как ни посмотри, общие. Хозяйку же старался не тревожить, а радовать.

Признаться, хорошего вокруг было достаточно. Корабельный двор действовал без сбоев. Четвероклассники проводили много времени в химлаборатории, отдыхая в мастерских за изготовлением деревянных ходиков с маятником и приводом от гири. Металл для деталей механизма в них применялся в минимальном количестве.

На верфи строились промысловые карбасы – малые, на четверых гребцов. И ещё я приметил в процессе сборки наши двенадцатитонные баржи без гребных колёс или моторов. Тупоносые и тупозадые, они явно предназначались для буксировки. Или толкания? И на носу, и на корме каждой просматривались элементы, намекающие на возможность сцепления последовательно.

Ещё на стапеле завершалась постройка буксира. Не шестиметрового коротышки, а двенадцатиметрового, с колёсами выше человеческого роста – явный возврат к классике и вынос оси подальше от уровня воды. Так на этом буксире тоже и нос, и корма тупые, а колёса на середине длины. Напробовались наконец-то новинок. Я нарочно не порицал самовольств, тем более что уследить за ними был не в состоянии. Практика – критерий истины. А шишки людям нужны не меньше, чем ягодки.

* * *

– Это руда, из которой вогулы выплавляют медь, – объяснял мне взрослый уже школяр. – По описанию процесса, с их слов положенного на бумагу, не очень понятно, как проходит извлечение металла. Яма, уголь, дутьё, лепёшка в куче мусора и шлака. Я начал с прокаливания в тигле. В закрытом горшке всё спеклось в комок, масса которого не сильно отличалась от исходной. А в открытом масса изменилась заметно. Но главное, вонищи было немерено. Я, как это приметил, вспомнил, что вогулы руду в кострах обжигают. То есть при обжиге с воздухом проходят химические превращения, а при простом прокаливании особо сильных изменений состава объективными методами не фиксируется.

Я благосклонно кивнул, давая понять, что жду продолжения.

– Ну, тогда стал прокаливать в закрытом тигле, подавая в него воздух через трубочку, а получающийся газ через другую трубочку собрал над водой в перевёрнутом сосуде. Так массы у меня шибче не совпали. Вроде как пропало что-то, а это противоречит закону сохранения. На всякий случай взвесил воду – потяжелела она. То есть газ растворился и увеличил плотность, а лакмус показал кислоту. Но не такую, как купоросное масло, слабее.

– Газообразный окисел серы! – догадался я.

Дело в том, что про получение серной кислоты в школьном курсе был целый урок, но был он очень давно и запомнился мне не во всех деталях. Там газообразную окись серы растворяли в воде и ещё обращали внимание на то, что, в зависимости от того, сколько атомов кислорода присоединит к себе сгоревшая сера, кислота получается или сильной, серной, или слабой, сернистой. Я как раз из этого примера и запомнил, что у серы бывают разные валентности.