Москва и москвичи. Репортажи из прошлого

В его большой мастерской было место всем. Приезжает какой-нибудь живописец из провинции и живет у него, конечно, ничего не делая, пока место найдет, пьет, ест. Потерял живописец временно место – приходит тоже, живет временно, до работы.

В учениках у него всегда было не меньше шести мальчуганов. И работали по хозяйству и на посылушках, и краску терли, и крыши красили, но каждый вечер для них ставился натурщик, и они под руководством самого Грибкова писали с натуры.

Немало вышло из учеников С.И. Грибкова хороших художников. Время от времени он их развлекал, устраивал по праздникам вечеринки, где водка и пиво не допускались, а только чай, пряники, орехи и танцы под гитару и гармонию. Он сам на таких пирушках до поздней ночи сидел в кресле и радовался, как гуляет молодежь.

Иногда на этих вечеринках рядом с ним сидели его друзья-художники, часто бывавшие у него: Неврев, Шмельков, Пукирев и другие, а известный художник Саврасов живал у него целыми месяцами.

В последние годы, когда А.К. Саврасов уже окончательно спился, он иногда появлялся в грибковской мастерской в рубище. Ученики радостно встречали знаменитого художника и вели его прямо в кабинет к С.И. Грибкову. Друзья обнимались, а потом А.К. Саврасова отправляли с кем-нибудь из учеников в баню к Крымскому мосту, откуда он возвращался подстриженный, одетый в белье и платье Грибкова, и начиналось вытрезвление.

Это были радостные дни для Грибкова. Живет месяц, другой, а потом опять исчезает, ютится по притонам, рисуя в трактирах, по заказам буфетчиков, за водку и еду.

Всем помогал С.И. Грибков, а когда умер, пришлось хоронить его товарищам: в доме не оказалось ни гроша.

А при жизни С.И. Грибков не забывал товарищей. Когда разбил паралич знаменитого В.В. Пукирева и он жил в бедной квартирке в одном из переулков на Пречистенке, С.И. Грибков каждый месяц посылал ему пятьдесят рублей с кем-нибудь из своих учеников. О В.В. Пукиреве С.И. Грибков всегда говорил с восторгом:

– Ведь это же Дубровский, пушкинский Дубровский! Только разбойником не был, а вся его жизнь была как у Дубровского, – и красавец, и могучий, и талантливый, и судьба его такая же!

Товарищ и друг В.В. Пукирева с юных дней, он знал историю картины «Неравный брак» и всю трагедию жизни автора: этот старый важный чиновник – живое лицо. Невеста рядом с ним – портрет невесты В.В. Пукирева, а стоящий со скрещенными руками – это сам В.В. Пукирев, как живой.

У С.И. Грибкова начал свою художественную карьеру и Н.И. Струнников, поступивший к нему в ученики четырнадцатилетним мальчиком. Так же, как и все, был «на побегушках», был маляром, тер краски, мыл кисти, а по вечерам учился рисовать с натуры. Раз С.И. Грибков послал ученика Струнникова к антиквару за Калужской заставой реставрировать какую-то старую картину.

В это время к нему приехал П.М. Третьяков покупать портрет архимандрита Феофана работы Тропинина. Увидав П.М. Третьякова, антиквар бросился снимать с него шубу и галоши, а когда они вошли в комнату, то схватил работавшего над картиной Струнникова и давай его наклонять к полу:

– Кланяйся в ноги, на колени перед ним. Ты знаешь, кто это?

Н.И. Струнников в недоумении упирался, но Третьяков его выручил, подал ему руку и сказал:

– Здравствуйте, молодой художник!

Портрет Тропинина Третьяков купил тут же за четыреста рублей, а антиквар, когда ушел Третьяков, заметался по комнате и заскулил:

– А-ах, продешевил, а-ах, продешевил!

Н.И. Струнников, сын крестьянина, пришел в город без копейки в кармане и добился своего не легко. После С.И. Грибкова он поступил в Училище живописи и начал работать по реставрации картин у известного московского парфюмера Брокара, владельца большой художественной галереи.

За работу Н.И. Струнникову Брокар денег не давал, а только платил за него пятьдесят рублей в Училище и содержал «на всем готовом». А содержал так: отвел художнику в сторожке койку пополам с рабочим – так двое на одной кровати и спали, и кормил вместе со своей прислугой на кухне. Проработал год Н.И. Струнников и пришел к Брокару:

– Я ухожу.

Брокар молча вынул из кармана двадцать пять рублей. Н.И. Струнников отказался.

– Возьмите обратно.

Брокар молча вынул бумажник и прибавил еще пятьдесят рублей. Н.И. Струнников взял, молча повернулся и ушел.

Нелегка была жизнь этих начинающих художников без роду, без племени, без знакомства и средств к жизни. Легче других выбивались на дорогу, как тогда говорили, «люди в крахмальных воротничках». У таких заводились знакомства, которые нужно было поддерживать, а для этого надо было быть хорошо воспитанным и образованным.

У Жуковых, Волгужевых и других таких – имя их легион – ни того, ни другого.

Воспитание в детстве было получить негде, а образование Училище живописи не давало, программа общеобразовательных предметов была слаба, да и смотрели на образование, как на пустяки, – были уверены, что художнику нужна только кисть, а образование – вещь второстепенная.