Москва и Петербург

При первом же знакомстве с их творчеством бросается в глаза, насколько резко отличается модернистская манера москвичей от сдержанного и ровного, "классицистского", тона петербуржцев. Удивительный документ в этом отношении представляет собой переписка Блока и Андрея Белого, но еще ярче это несоответствие проявляется их художественных произведениях. Они тоже иногда воспринимаются как симметричные явления: скажем, "Возмездие" Блока и "Петербург" Андрея Белого написаны на одну и ту же тему (как принято выражаться, главный герой в них - Петербург, как и в "Поэме без героя" Ахматовой), и в одну и ту же историческую эпоху. Основной мотив в них, варьирующийся до бесконечности - это предчувствие скорой гибели старого мира, или - более

приземленно - завершение петербургского периода нашей истории; Блок, однако, в отличие Белого, не успел завершить свою поэму до того, как старый мир действительно рухнул. После того же, как это событие уже произошло, писать ее дальше стало невозможно: предсказание, громогласное и потрясающее в свое время, стало скучным свершившимся фактом, и работа потеряла для Блока смысл и интерес. Сам Блок писал об этом, что у него нет охоты продолжать поэму, полную революционных предчувствий, когда революция уже произошла. Тем не менее, даже в незаконченном и фрагментарном виде, "Возмездие" - это центральное, вершинное достижение Блока, занимающее в его творчестве такое же место, какое "Петербург" занимает в творчестве Андрея Белого, и уже одного этого, в принципе, было бы достаточно, чтобы рассматривать эти произведения как симметричные. Блок и сам как будто считал их параллельными явлениями, иначе бы не называл в черновиках свою поэму "Петербургом".

Но, несмотря на все эти совпадения, достаточно одного взгляда на язык

этих двух работ, чтобы бросилось в глаза поразительное отличие их стилистики. Сравним, например:

В те незапамятные годы

Был Петербург еще грозней,

Хоть не тяжеле, не серей

Под крепостью катила воды

Необозримая Нева...

и:

"Петербург, Петербург!

Осаждаясь туманом, и меня ты преследовал праздной мозговою

игрой: ты - мучитель жестокосердый: но ты - неспокойный

призрак: ты, бывало, года на меня нападал; бегал я на твоих

ужасных проспектах, чтоб с разбега влететь на этот блистающий

мост..."

Поэтический язык, который употребляет Блок в приведенном нами отрывке, еще очень близок к классическому началу нашей литературы, к пушкинскому языку:

Над омраченным Петроградом

Дышал ноябрь осенним хладом.

Плеская шумною волной

В края своей ограды стройной,

Нева металась, как больной

В своей постели беспокойной.

Это ничуть не удивительно: даты рождения Пушкина и Блока разделяет всего 81 год, причем пушкинская стилистика несколько опережает свое время, как видно из сравнения ее с манерой Тютчева и Баратынского. Чуть позже, чем Блок, родились Ахматова и Мандельштам, стиль которых еще немного усложняется по сравнению с блоковским. Это нормальное течение стилистического процесса, но параллельно ему постоянно возникают "модернистские", относящиеся совсем к другой стилистической эпохе, опыты москвичей: Андрея Белого, Цветаевой, Маяковского, Пастернака.

Как это объяснить? Почему именно московская культурная среда оказалась так обостренно восприимчива к той стилистике, что культивировалась на Западе, находящемся в то время уже в самой последней фазе своего стилистического развития? Обращенность к Западу и оторванность от России обычно ставилась в вину скорее Петербургу, чем Москве. Я думаю, что главная причина этого несоответствия проста: Петербург, ставший западноевропейским городом даже не с момента своего появления на свет, а еще раньше, со своего замысла, с идеи, возникшей в сознании Петра, - Петербург всегда чувствовал себя в Европе как дома. Он воспринимал себя просто как часть этой Европы, бесконечно разнообразной, если смотреть на нее изнутри, а не из Москвы или из России. Именно в силу этого разнообразия, из-за того, что в самой Европе

наличествовало великое множество художественных школ, стилей, манер, а также и внестилевых творческих достижений, петербургская культура, входившая составной частью в культуру общеевропейскую, могла не подражать Западу, а высказываться так, как считала нужным. В Петербурге не пытались кого-то догонять или опережать, за кем-то тянуться, с кем-то

соревноваться, и поэтому русское искусство развивалось там свободно, будучи избавленным от необходимости непременно идти "в ногу с веком", т. е. с Европой. Очень скоро петербургские авторы и на саму Европу стали

поглядывать свысока. Пушкин, весьма далекий от прямолинейного славянофильства, писал о европейской литературе:

"Всем известно, что французы народ самый антипоэтический.

Лучшие писатели их (Montagne, Voltaire, Montesquieu, Лагарп и

сам Руссо) доказали, сколь чувство изящного было для них чуждо

и непонятно. Первым их лирическим поэтом почитается теперь

несносный Беранже, слагатель натянутых и манерных песенок. Не

знаю, признались ли наконец они в тощем и вялом однообразии

своего Ламартина".

"Французская словесность родилась в передней и далее гостиной