Москва и жизнь

Писалась книга в разных местах и условиях, часто наспех, надеюсь, читатель простит. Но, если мне удалось поведать о сути задач, решенных Москвой в годы мучительного перехода из одной системы государственного устройства в другую, цель моя достигнута.

Глава первая Моя малая родина

Был дом и поле на два дышла.

Там — ни двора и ни кола.

России нет. Россия — вышла

И не звонит в колокола.

(Михаил Дудин, «Предисловие к завещанию»)

«Был дом и поле на два дышла»

Первым в моем крестьянском роду по линии отца и матери я появился на свет в городе — Москве. Горжусь тем, что коренной москвич и моя малая родина — великий город стал моей судьбой. Живу Москвой и испытываю личную причастность к каждому сантиметру ее территории, каждой трещине на асфальте.

Предки мои по линии отца происходят из крестьян Тверской губернии, ныне несуществующей деревни Лужково, давшей мою фамилию Лужков.

Дед мой, Андрей Лужков, тверской мужик, крупный мастеровой, первой руки плотник. Стоял на «красном углу», зарубал. Брал подряды на строительство, выступал бригадиром. Летом на поле в деревне, зимой — на заработках в Питере.

Рука деда, работать по дереву, передалась отцу. От него — мне.

Дед Андрей умер скоропостижно в 42 года от воспаления легких. Из Питера домой возвращался по железной дороге и простыл в холодном вагоне. Остались семеро детей, девки все больше, самый горох.

А вообще-то безродные мы все. За дедами уж никого не помню. Деревню нашу немцы сожгли, кладбище быльем поросло — так чуть ли не вся Россия живет. Словно о ней стихи Михаила Дудина:

О ней ни слуху и ни духу.
Печаль никто не сторожит.
Россия глушит бормотуху
И кверху задницей лежит…

Бабка моя, мама отца, Анна Дмитриевна — жилистая, сухая и мощная, по-настоящему, по-русски, красивая женщина — пронесла через всю жизнь веру в Бога, несмотря на постоянные увещевания сына — моего отца, члена всесильного некогда Всесоюзного общества воинствующих безбожников и председателя профкома.

Стойкая и бесхитростная ее вера, примитивная на первый взгляд многих философия помогли Анне Дмитриевне сохранить и крест нательный, и иконы родительские, и заповеди в душе. Человек создан для того, чтобы трудиться, он не должен обманывать — вот основа этой философии.

Отец, Михаил Андреевич, родился в 1902 году в живописном селе Молодой Туд на реке Тудовка. Он получил законченное среднее образование в Тверском сельскохозяйственном техникуме.

После скоропостижной смерти деда отец остается старшим в семье, где пять девок и младший брат. Вся забота о семье легла на его плечи. Хватил горя капитально. Семья жила предельно бедно, кусок хлеба был на счету.

Когда началась коллективизация, вопреки всеобщему мнению, бедствием для неимущей семьи с одним кормильцем, для бабушки и семерых детей она не стала. Бабушка рассказывала, что в колхоз они без уговоров пошли. Колхоз их спас. Это может показаться странным, ничего хорошего сейчас о колхозах не пишут. Все объясняется просто.

В первый-то год все в колхозе работали. Трудодни отоваривали зерном, так что зимовали сытно, хотя и были босы. А на втором году народ в колхозе задурил. Люди разобрались: чтобы получать трудодень, не обязательно работать до седьмого пота, в коллективе этого все равно не видно. А в результате к весне чуть ноги не протянули.

Перебрался отец в 1928 году в Москву, рванул с родины в город. Поступил так, как многие тогда поступали, вынужденные из-за голода бросить родной дом. В город хлынул из сел и деревень поток обездоленных крестьян. Каждый год в Москве прибавлялось двести тысяч жителей! Но безработных, как в годы НЭПа, не осталось. Потому что полным ходом шла индустриализация, строились фабрики и заводы, везде требовались рабочие руки.

С дипломом техникума устроился отец плотником на Ленинскую, бывшую Симоновскую, нефтебазу с бондарно-тарным производством, построенную в конце XIX века «Товариществом братьев Нобиль». То была первая специальность отца. Заработок плотника стабильный, он мог и дома ладить, много в то время строили из дерева, включая барак, где отец получил комнату с удобствами во дворе.

Жизнь в Москве ему показалась интересной, он и остался в столице. Спасая от голода, перевез в город сестер, Лизу и Полю, и мою бабушку Анну Дмитриевну.

Отцовский дом еще долго стоял в деревне, и мама рассказывала, как возила меня и братьев туда на лето.

Моя малая родина

Мать моя, Анна Петровна Сыропятова, родом из старинной деревни Калегино в Башкирии, которая находилась в 80 километрах от станции железной дороги. В том краю с давних пор вперемешку живут в селах русские и башкиры. Потому у меня и тип лица азиатский. Не Ален Делон.