Москва и жизнь

Сайкин определил меня как бы главным инженером своего предприятия. Я получил все, что находилось неясным, опасным и неустроенным, букет из двадцати шести важнейших для города направлений. А тут еще подоспела «индивидуальная трудовая деятельность» и прочие перестроечные новшества, требовалось, не меняя сути плановой экономики, приоткрыть клапан, чтобы спускать пар. Кому все это отдать? Так ваш покорный слуга неожиданно обнаружил себя в роли повивальной бабки нарождавшихся московских кооператоров.

Задержусь лишь на этой стороне деятельности первого заместителя председателя исполкома Моссовета, ибо полученный в этой роли опыт в немалой степени предопределил дальнейший разворот.

На шестом этаже, в громадную, как танцевальная зала, комнату поставили столы. За них уселись сотрудники Института экономики и планирования Москвы. И вот сюда повалили люди, каких Моссовет в жизни не видел. И бородатые, и патлатые, и бог знает какие — но все энергичные, свободные, заинтересованные. Кто предлагал производство полезных вещей из отходов со свалок, кто нашел потребительский спрос там, где государственные структуры вообще не видели поля для деятельности. Выдумка, изобретательность, творчество — чего мы только не насмотрелись в этой комнате. Оказалось, в нашем обществе есть много людей, умеющих работать лучше, а главное, инициативнее кондовых, стабильных руководителей госпредприятий и институтов.

Для меня такая «нагрузка» оказалась не просто бюрократической процедурой. Общение с новыми людьми формировало новое мировоззрение. Я стал понимать то, о чем раньше лишь смутно догадывался: относительность и явную слабость привычных способов ведения хозяйства.

Увлекся, кстати, не только я, а все члены группы. Они были молоды, открыты, заводились, что называется, с полоборота. А увлечение задавало темп, выходящий за пределы всех привычных рабочих стандартов. Судите сами. Решение правительства о разрешении кооперации приняли в начале года. Я приступил к работе 13 января 1987 года. В Москве тогда насчитывалось всего четыре кооператива.

А уже в апреле мы зарегистрировали тысячный. Представляете темп? Консультации, информация, проверка, подготовка бумаг, комиссии. А нормативные документы! А тарифы! Как брать, допустим, за частный извоз? С прибылей, но тогда начинались споры, по каким документам. Или просто продавать человеку патент по принципу «что заработаешь — все твое»? А как взимать налоги с кооперативов? Если, скажем, по прибыли, то придется всю семью на подряде сажать в бухгалтерию…

Каждый день до трех ночи в нашей комнате шел бурлеж. Сотрудники падали от усталости. Особенно выделялась увлеченностью и энергией Елена Батурина, которой, не скрою, я восхитился сразу, еще не подозревая, что именно эта женщина станет моей второй и вечной любовью. В тот момент ничто не предвещало, что мне уготована страшная роль вдовца… Здесь не место для этого сюжета. Хочу лишь отметить, что судьба, открывая новую страницу биографии, вывела на сцену ту, с кем суждено было дальше идти по жизни.

«Убирайте отсюда всю эту публику…»

Не всем в Моссовете нравилась моя деятельность. Многие с каким-то озлоблением относились к тому, что здесь, в «красном здании», по существу, образовался непрерывный, постоянно действующий штаб. Как можно? В такой чопорной системе с хорошими туалетами!

Первым «пришел поговорить» секретарь парткома Горбатов:

— Убирайте отсюда всю эту публику! Мы не можем эту комнату… Это же Моссовет, в конце концов.

— Вы что, хотите социальной напряженности? — спрашиваю. — Волна уже пошла. Если не справимся, окажемся под этой волной.

Совсем по-другому реагировал Сайкин. Его нелюбовь к кооператорам порождалась инстинктом опытного директора. Он говорил, что кооперативы не столько увеличивают производство товаров и услуг, сколько массу денег в обращении, перекачивая из безналичных в наличные. И, конечно, был прав. Только вина в этом не кооператоров, а правительства, необдуманные решения которого настолько не соответствовали сложности момента, насколько это вообще возможно.

— Слушай, — испуганно говорил Сайкин, — а ты не боишься, что эти кооператоры устроят нам тут демонстрацию 1 Мая?

— Ну почему, Валерий Тимофеевич, они должны нам устраивать демонстрацию, если мы с ними работаем?

— Ты ничего не понимаешь. Они объективно против государственной экономики. Против социализма. Предупреждаю: если выйдут к Моссовету, сам будешь их встречать.

— Да пожалуйста! Возьму свою любимую кепку, выйду на балкон второго этажа и стану махать им, как Ленин, когда провожал войска на фронт…

— Все в шутку превращаешь.

Втихаря действовал секретарь исполкома Прокофьев:

— Зачем вы такую активность развиваете? Не надо этого делать.

— Это ваше мнение? — спрашиваю.

— Вы же знаете: я всегда стараюсь высказывать согласованное мнение.

— Тогда разберите вопрос на парткоме. Или вы доверяете мне продолжение этой работы, или перепоручаете кому-то другому. А интенсивность зависит уже нe от нас. Она задается самими людьми, решившими этим делом заняться.