Москва Икс

— Я бы не стал обращать внимание на показания какого-то безграмотного стукача, — буркнул Ильин. — Тоже мне, специалист широкого профиля. И по делам сердечным, и по анекдотам. Розыскное дело Кузнецова я читал, видел этот рапорт. Там больше эмоций, чем фактов. Безграмотное донесение. Единственное… Врачиха женщина интересная. Это — да. На Таньку похожа. Ну, с которой я месяц встречался — и все без толку…

— Ну вот, на Таньку похожа. Значит, все сдвинулось с мертвой точки, если даже ты заинтересовался. Судя по рапорту, эта парочка пьянствовала, трахалась и травила политические анекдоты. Внештатный осведомитель делает вывод: обычное скотство, половая распущенность и нигилизм. А на третьей страничке его же рукой написано: возможно, — это настоящее, глубокое чувство. Любовь… Тут явное противоречие. И где, правда, и где ложь? Неизвестно. И стукача не спросишь. Он умер от дизентерии в Северодвинске. И давно уж в аду стучит, ну, кому там у них стучат, не знаю… Может быть, самому дьяволу.

— Ну, будем считать, что нашему стукачу и на том свете нашлось занятие. На мой взгляд, про Кузнецова — это ерунда. Дела давно минувших дней. Было, не было… А если и было, то быльем поросло. Столько лет прошло. Что в этом копаться…

— Нет, дружище, тут важно разобраться. Алевтина попала на работу в госпиталь по распределению после института. Закрутила роман с Кузнецовым, хотя наверняка могла найти кого-то повыше прапорщика. Отбарабанила три года, а затем, спустя месяц-другой после его побега, вернулась в Питер. Весьма вероятно, что она там встретилась с Кузнецовым, как-то ему помогла… М-да, жаль, что чекисты тогда эту линию тогда не проверяли, они, видимо, решили: Кузнецов красивый мужчина, давно потерял счет своим победам. А врачиха из госпиталя, — если и была, — забылась на следующий день. Они не посмотрели на фотографии Крыловой, не заглянули в ее личное дело, а если бы заглянули, поняли: таких женщин не забывают. Вдруг Кузнецов по сей день любовь крутит с этой особой?

— Господи… Любовь восьмилетней выдержки? Женщины — не коньяк. Они — продукт скоропортящийся. И эта Алевтина давно прокисла.

Черных рассмеялся, потом сделался серьезным и сказал:

— По себе судишь, Сергей. Мы проверим эту версию. Сейчас Крылова работает врачом терапевтом в ведомственной поликлинике в Питере. Ее муж по иронии судьбы, — высокий чин в контрразведке Северного флота, Попов Максим Иванович, капитан второго ранга. Имеет доступ к секретным бумагам. Крылова не переехала в Северодвинск к мужу, живет в Ленинграде, почти в центре, он часто бывает у жены. Наверное, гражданин Попов боится свою красавицу одну оставить. Вернувшись неожиданно, без звонка, заглядывает под кровать и проверяет шкаф. Я поговорю с начальством, ленинградские чекисты получат приказ понаблюдать за этой особой. Надо послушать ее телефон, пусть питерцы присылают нам записи разговоров. И распечатки. Ты будешь отвечать за все эти мероприятия. День и ночь оставайся с ними на связи.

— Еще что-нибудь?

— Да, пожалуй. Как я уже сказал, Попов, муж Алевтины служит в контрразведке Северного флота. Надо направить по месту его службы запрос: просим провести повторную проверку по факту дезертирства восьмилетней давности капитана Сурена Мирзаяна, прапорщика Юрия Кузнецова и Константина Бондаря в связи с тем, что в деле, которым теперь занимается КГБ СССР, открылись новые обстоятельства. И копию запроса — в штаб ВМФ.

— Что именно мы хотим знать?

— В запросе надо подчеркнуть — нас интересуют обстановка и условия быта сотрудников и пациентов военного госпиталя, создавшие возможность для преступления. Да, это звучит страшновато. Почти как обвинение в госизмене врачей и охраны, которые превратили режимный госпиталь в проходной двор. Да, это почти обвинение…

— И что дальше?

— Контрразведчикам необходимо повторно опросить свидетелей побега, в частности, персонал гарнизонной больницы, от медсестер, палатных врачей до главного врача и начальника военного госпиталя. Нагони напряжения, страху на контрразведку. Пусть за голову схватятся: сегодня КГБ копает под врачей, а завтра под зад коленом вытряхнут флотских контрразведчиков. С волчьим билетом. Пусть эти раздолбаи проснутся и почешутся.

— Так в чем же наш интерес? Зачем мы это затеваем?

— Запоминай ответ. Нам надо, чтобы Максим Иванович Попов, муж Алевтины, как только прочитает запрос КГБ, страшно забеспокоился: за свою карьеру, за свое благополучие, за свою шкуру, за красавицу жену. Я уверен, что почитав этот документ, он серьезно поговорит с Алевтиной…

— Ему она все равно ничего не скажет про свои прежние романы, хоть режь ее, — усмехнулся Ильин. — Она скорее умрет, чем заговорит о Кузнецове. Женщин знать надо, надо представлять…