Москва Икс

— Почему бы и нет, черт побери… Только одно замечание. Вы знаете, что за эти разговоры про американцев сделают со мной? Сначала я пройду через пыточный ад… Потом на закрытом судебном заседании, куда меня привезут полумертвого, — присудят вышку. И это будет избавление от страданий. Они приведут приговор в исполнение, даже не дадут времени, чтобы подать апелляцию или ходатайство. Грохнут в грязном подвале, выстрелом в затылок. Или я не прав?

Сан Саныч молча пожал плечами.

Они вышли из ресторана около полуночи и побрели по трамвайным путям в сторону центра. Сан Саныч сказал, что Кольцов должен сходить по такому-то адресу, открыть почтовый ящик, вот этим ключом, там будет пакет, а в нем диктофон с выносным микрофоном. Это небольшая коробочка, меньше сигаретной пачки, которую надо носить с собой, чтобы записывать нужные разговоры, инструкция прилагается, она очень простая. Когда все будет закончено, надо вытащить и надежно спрятать кассету, — ее хватает на десять часов записи, а потом избавиться от диктофона, разбить его молотком, осколки разбросать в разных местах. В том же почтовом ящике оставят и конверт со списком вопросов.

Кольцов не чувствовал страха, напротив, в эту минуту все казалось простым и легко осуществимым, такое чувство, будто он, потерпев кораблекрушение, долго барахтался в океане, не знал в какую сторону плыть, без толку тратил последние силы, но вот оглянулся за спину, а там — близкий берег.

* * *

Кольцов через неделю вернулся в Питер, доехал до проходной Балтийского морского пароходства на такси, зашел в здание, позвонил по внутреннему телефону и получил разовый пропуск. Бумажку он показал вахтеру на проходной, вышел с другой стороны, подождал автобуса, проехал шесть остановок и прошелся вдоль причалов, вдыхая воздух с запахом соли и мазута. Затем свернул в административный корпус, поднялся в отдел кадров, постучал и вошел в комнату, где стояло несколько письменных столов, в углу стрекотала электрическая пишущая машинка.

Он снял шапку, назвал себя, пожилой мужчина в темном костюме, сидевший за вторым слева столом, поманил его, показал пальцем на стул. Мужчина попросил гражданский паспорт и сказал, что документы на Кольцова пришли еще неделю назад, а он даже не позвонил, соизволил явиться только сейчас. Старик, видимо, несколько раз на дню говорил эти слова, и уже устал их повторять, и ответа не ждал. Он протер очки с мутными стеклами, развязал тесемки на папке, полистал страницы личного дела, перечитал листок по учету кадров и сказал, что теперь листок устарел, надо снова заполнить, внести новые данные, если таковые есть. А они есть: по паспорту у Кольцова теперь ленинградская прописка, еще нужны фотографии три на четыре.

Кадровик заглянул в паспорт моряка и спросил:

— Ходили на сухогрузах за рубеж?

— Да, там в паспорте все есть. Ходил моряком, дневальным. Даже один рейс — мотористом.

— Что вас не устраивало на Тихоокеанском флоте? Почему к нам захотели перевестись?

— По личным мотивам, — Кольцов улыбнулся. — Ну, женщина у меня в Ленинграде, подруга. Хотим отношения оформить, а переехать во Владивосток она не может. Здесь мать, больная совсем. Поэтому я и попросил перевода.

— А кем подруга работает?

— Кем? — простой вопрос почему-то поставил Кольцова в тупик. — Ну, этой, как там ее… Поваром в столовой. Много работы.

— Да, да, — на лице кадровика появилась двусмысленная ядовитая улыбка. — У поваров сейчас работы много. Поэтому в нашей столовой, и во всех городских столовых, так хорошо, так сытно кормят. Я за полгода похудел на два размера, штаны сваливаются.

Какая-то женщина засмеялась, Кольцов отвел взгляд, решив, что он брякнул что-то не то. Ну сказал бы: учительница. Нет, какой-то повар… Он сел за пустой стол, заполнил личный листок по учету кадров, потом долго сидел в коридоре перед дверью с табличкой «направления», думал, что вся его жизнь зависела от случая, удачного или трагического, думал о победах и поражениях, о случайностях и закономерностях. Врут те, кто говорит: судьба — это характер. В этой стране, где за тебя все решают другие люди, профсоюз, комсомол, партия, человек с его характером — почти пустое место. Может, правильнее сказать: судьба — это игра случая? Ответа не было.

Дверь приоткрылась, его позвали в кабинет похожий на отдел кадров, много столов и людей, треск пишущих машинок. Теперь его дело листала женщина средних лет в дорогом импортном костюме и очках, которые в Ленинграде не купишь ни за какие деньги, она оторвалась от бумаг, улыбалась.

— Значит, вы хотите именно на кубинское направление? Что ж, это можно устроить. По поводу вас звонили из Министерства морского флота, просили отнестись повнимательнее. Сухогруз «Академик Виноградов» заходит в три европейских порта, а дальше на Кубу. Там есть несколько вакансий, только вот… Матросы и мотористы не требуются. Буфетчиком пойдете? Или лучше дневальным? Обе ставки вакантны. У вас есть опыт.

— Да, опыт есть. Согласен на дневального.