Москва Икс

— Указания? — шепотом переспросил Черных.

Он выругался и бросил трубку.

* * *

Ильин сходил за вином и вернулся:

— Вы интересуетесь давними, как бы сказать… событиями. И деньги немалые. Значит, есть какой-то интерес. Или вы там были, ну, в том десанте?

— Вообще-то я пришел, чтобы задать вопросы, а не отвечать на них. Интерес простой: мой лучший друг погиб там. И я хочу знать правду… Должен ее знать.

Ильин криво усмехнулся, ложь была неумелая, какая-то детская.

— Тогда понятно. Я вот что скажу: поиски правды — благородное занятие. Но иногда они могут завести куда-то не туда, совсем не в ту сторону. В такие дебри, знаете ли, откуда чертовски трудно выбраться. Я не пугаю, просто высказываю вслух мысли. Да… Которые подтверждает горький опыт. Парочка бывших сослуживцев стала инвалидами, да, да… Первой группы. А один друг детства из Питера на кладбище лежит. Отсюда недалеко. Погиб в рассвете сил. Правду нашел… И прожил всего один день. Могу могилу показать…

— Этого не требуется. Я верю насчет сослуживцев и насчет кладбища. Где лежит одноклассник.

— Тем парням из десанта уже ничего не нужно, — сказал Ильин. — А вы живы. И неплохо себя чувствуете. Мое дело маленькое, но посоветую по дружбе. Бросайте вы это расследование. А я верну деньги за вычетом накладных расходов. Как вам такое предложение?

— Отклоняется.

— Ладно, это ваш выбор. Последний вопрос: почему спустя много лет после того случая вы вдруг решили, что должны знать правду?

— Раньше я был занят. А сейчас появилось свободное время. Я вроде как на пенсию вышел. Давайте к делу.

— Да, да… Я слишком много болтаю.

Ильин поднялся и быстро вернулся с полным стаканом и скумбрией на бумажной тарелке. Помещение бывшей чайной было небольшим, прилавок, десятка полтора столов, стулья с фанерными сидениями, одна витрина, запотевшая с полу до потолка, выходила на улицу, другая в переулок. Дверь хлопала без конца, заходили посетители, отстояв очередь, брали стаканы, отступали в сторону и стоя выпивали. Другие задерживались, сидели, глядели через мутное стекло на дома, на дорогу, украдкой курили, пряча сигареты под столом.

* * *

Ильин говорил, понизив голос почти до шепота, медленно, чтобы собеседник все понял и не переспрашивал. Восемь лет назад он служил шифровальщиком в штабе ВМФ, информация проходила через него. Не вся, конечно, там были еще три шифровальщика. Но, в общем и целом, канву событий Ильин понимал. Он расшифровывал в основном телеграммы с десантного корабля «Зоркий» и зашифровывал кое-что. Перестукивались три стороны: капитан первого ранга командир «Зоркого» Вадим Сухорученко, заместитель начальника штаба ВМФ адмирал Григорий Кривец и генерал-майор из второго главного управления КГБ Семен Байдаков. Это были отправители телеграмм. Возможно, за ними стояли другие фигуры, выше должностями и званиями, те, кто принимал главные решения.

Сухорученко рапортовал в Москву, что операция «Гарпун» в целом прошла успешно, база противника разгромлена, но есть потери. Отряд возвращается с пятью работниками дипломатической миссии СССР и шестью американцами, которые назвались врачами, сотрудниками Красного креста, у троих американцев есть документы, подтверждающие их личности. Четверо мужчин от тридцати до сорока пяти лет и одна женщина, лет тридцати. У морпехов запросили словесное описание этих американцев и содержание допроса, который на месте провел один из офицеров. Потом было короткое совещание на Лубянке. Оттуда поступали телеграммы с уточняющими вопросами и приказами. Содержание этих вопросов зашифровывал не Ильин, другой офицер.

Понятно, что в Москве были недовольны, что американцев не кончили на месте, в лагере, а потащили с собой на корабль, тем самым сорвали выполнение секретной операции. Чего дальше делать с американцами? Радисту приказали передать приказ командиру морпехов Сурену Мирзаяну немедленно, прямо там, на месте привала, ликвидировать американцев и сжечь тела. Но он отказался выполнить приказ. И снова совещались на Лубянке, это совещание было коротким. Приказали уточнить координаты отряда и открыть по этому месту огонь из всех стволов. Если после обстрела останутся живые, — надо доставить их на корабль и объяснить, что отряд попал под дружественный заградительный огонь.

За морпехами якобы было организована погоня превосходящих сил противника, чтобы отсечь погоню, использовали все огневые средства. Но возникла путаница с координатами, на войне как на войне… Сухорученко дважды посылал запросы в центр, требовал письменного приказа за подписью заместителя начальника ВМФ, и он этот приказ получил. Но это была только перестраховка, все уже было решено, и Сухорученко понимал, — заднего хода не будет.

В конечном счете, виноват был Сурен Мирзаян, он командир спецназа, а не выпускник института благородных девиц, во время секретной операции, тем более за границей, живых свидетелей оставлять нельзя, даже женщин и детей… Если ты такой жалостливый, если гуманист, оставайся на берегу. Мирзаян не выполнил приказ, потому что та женщина американка была беременна.