Москва Икс

Черных встал и сделал знак Соколику, раскрасневшемуся от напряжения, мол сиди и не рыпайся, это представление для больших дядей. А чтобы было, чем заняться, пусть кроет расписку об изъятии из судебного морга вещей покойной Крыловой, — паспорта, сережки и колечка, у милиционеров нужно будет затребовать протокол осмотра места происшествия. Оставшись один, Соколик вынул из папки листки бумаги, поглядел на страшное пальто, ему казалось, что с появлением этой тряпки по комнате разлился смрадный отвратительный запах. Или только кажется? Нет, пахнет.

Он подумал, если бы все же пришлось идти к той морозильной камере или секционному столу и взглянуть на человеческий фарш, господи, — его бы наизнанку вывернуло. И почему красивым женщинам часто выпадает страшная смерть…

Когда закончили и вышли на воздух, оказалось, и «волга» госбезопасности уже развернулась, «жигули» переставлять не надо.

Глава 3

Все документы, — протокол осмотра места происшествия, протокол допроса свидетелей, двух путевых обходчиков, работавших у стрелки, буквально в десяти метрах от места гибели Крыловой, а также опись вещей, хранившихся в чемодане, заключение судебно-медицинского эксперта, подписанное Ремизовым, — в полдень лежали на рабочем столе. Черных внимательно прочитал бумаги, подшил их делу и написал короткое постановление, что разработка гражданки Алевтины Крыловой прекращена в связи с ее гибелью в результате несчастного случая.

Он закрыл папку, отодвинул ее на дальний угол стола, — еще одна ниточка, ведущая к Кузнецову, оборвалась, значит, поиски затянутся, — это плохо. Черных задрал ноги на стол, случайно столкнул бюст Карла Маркса с огромной окладистой бородой, которая закрывала все лицо, словно обезьянья шерсть, разрослась даже на щеках до самых глаз — и ни черта нет кроме этой животной страшной бороды. Почему-то вспомнилась физиономия судебного эксперта Ремизова, его аккуратно подстриженная бороденка, которую он все поглаживал, словно проверял, на месте ли, не пропала ли ненароком.

Его уложенные каштановые волосы, полнота, выпуклая грудь, большая, — как у доброй бабы, — обтянутая безупречно чистым халатом, а под халатом импортная полосатая рубашка и крикливый петушиный галстук. Руки, ухоженные и теплые, обручального кольца нет, и еще очки в золоченой оправе, пижонские, такие в Москве достать трудно.

Он с жеманством поводил плечами, прятал глаза, когда задавали вопросы… Он не похож на гомика, на столе под стеклом пара женских фотографий, это не мать и не сестра, — это, видимо, свежая добыча Ремизова. Наверняка он пользуется популярностью у женщин, и сам до женщин жадный, пахло от него как-то сладко, не «Шипром» за трешник, а дорогим импортным одеколоном, этот густой терпкий запах даже перебивал вонь хлорки и формалина, пропитавшие судебный морг.

Неприятный тип, впрочем, неприятных типов в Москве хоть неводом лови — не переловишь, это к делу отношения не имеет, профессия Черных — это вечная возня с человеческим мусором, отбросами вроде этого самовлюбленного эксперта. Черных давно привык, что человеческий мусор неплохо выглядит и пахнет хорошо, но ткнешь пальцем, — одна гниль.

Он написал на обрывке листка: надо выяснить, на какие доходы существует этот Ремизов, на зарплату простого судмедэксперта на новых «жигулях» не шиканешь, да, ничего конкретного этому типу пока не предъявишь, но есть чекистский нюх, есть опыт, который подсказывает, — дело тут непростое. Он вызвал Соколика и приказал написать заявку, чтобы как можно скорее, лучше сегодня же, рабочий и домашний телефон гражданина Ремизова поставили на прослушивание, а также организовали за ним наружное наблюдение. Сейчас у Черных шесть свободных от дел оперативников и две машины, но шестеро для квалифицированной слежки — мало, нужно еще как минимум шестерых сотрудников, а лучше — десяток. Соколик быстро настучал на машинке текст, подписал и побежал в главное здание исполнять приказ.

Вскоре, получив добро, он вернулся с новыми бумагами. В папке вчерашняя сводка происшествий по Москве и Ленинграду, — тишь и гладь. Человек с приметами гражданина Кузнецова не был обнаружен, — это и так ясно. Еще папка содержала план мероприятий по проверке жилого фонда Ленинграда, злачных мест, ресторанов, питейных заведений и катранов с целью поиска Кузнецова и еще несколько бесполезных бумажек, — три донесения внештатных осведомителей, куратором которых был Черных.

Снизу листки, исписанные убористым подчерком Заслуженного артиста СССР Сергея Иванова. У парня сейчас трудный период, вопрос, пустят его на зарубежные гастроли или дадут поворот, — еще не решен, вот и старается, имитирует кипучую деятельность, чтобы на Лубянке его не забыли. Нехотя, через силу Черных начал читать, через некоторое время он перечитал опус Иванова и повторил вслух засевшую в голове мысль:

— Кольцо с изумрудом в обрамлении мелких бриллиантов, родинка на правой части подбородка…

* * *