Москва, которую мы потеряли

Иван Владиславович Жолтовский родился 27 ноября 1867 г. в белорусском городе Пинске. В возрасте 20 лет он поступил в Петербургскую Академию художеств, где проучился 11 лет. Столь долгий срок учения был связан главным образом с тем, что параллельно с учебой Жолтовский работал у ряда крупных петербургских архитекторов. После окончания академии в 1898 г. он начал преподавать в Строгановском училище, затем на архитектурном факультете Свободных художественных мастерских, позднее – во ВХУТЕМАСе, везде внедряя традиционные формы преподавания, основанные на изучении классического наследия. Пристрастие к антично-ренессансной традиции определило все творчество Жолтовского. Италию он исходил пешком, побывав там 26 раз. Совершенное владение итальянским языком позволило ему перевести 4 книги об архитектуре Андреа Палладио – его любимейшего мастера, постройками которого он неоднократно вдохновлялся. Всю свою жизнь Жолтовский разрабатывал «метод логической тектоники». Среди его построек – особняк армянского купца Тарасова на Спиридоновке, а также жилые дома на Моховой и Большой Калужской улицах, на Смоленской площади, московский ипподром, здание Госбанка на Неглинной. Жолтовский был подлинно московским архитектором, хотя его постройки есть и в других городах. Переселившись в Москву сразу после окончания Академии художеств, он жил здесь до самой смерти, последовавшей в 1959 г. Точная оценка творчества Жолтовского содержалась в словах его конкурента Щусева: «Трудно найти мастера, который так тонко понял бы классику».

В 1923 г. Жолтовский уехал в Италию, где построил на выставке в Милане советский павильон, а когда спустя три года вернулся в Москву, то обнаружил, что маятник архитектурной жизни резко качнулся в сторону «левых» течений. За время его отсутствия организационно оформились и стали достаточно авторитетными АСНОВА и ОСА. В первые ряды выдвинулись зодчие, многие из которых еще вчера были его учениками, а теперь, казалось, стремились опровергнуть любые истины, совсем eщe недавно безоговорочно принимавшиеся как аксиомы. Жолтовский оказался словно на распутье. В 1926–1927 гг. он сделал три проекта, которые свидетельствуют о сложных творческих исканиях мастера. Речь идет о здании Госбанка на Неглинной, о котельной МОГЭСа на Раушской набережной и о Доме Советов в Махачкале. Эти сооружения позволяют говорить о том, что мастер пробовал свои силы в разных творческих направлениях. Особенно интересен в этой связи Госбанк. В здании банка зодчий органично соединил внешне, казалось бы, совершенно несовместимые в рамки одной стилистической традиции не укладывающиеся решения: классически выверенный каменный ордерный фасад, выходящий на Неглинную, и громадный стеклянный витраж, «упакованный» в сетку сот металлического каркаса на фасаде явно делового, утилитарного здания, каким выглядит банк со стороны переулка. Таким образом, художественно-образное решение, соответствующее объемно-пространственной композиции, способствует созданию представления о гармонично сосуществующих двух зданиях, объединенных общей функцией. В здании котельной МОГЭСа Жолтовский еще дальше продвинулся по пути художественного освоения новых архитектурных форм. Он вовсе отказался от ордерной системы и ренессансного декора, однако сохранил принципы гармонизации, присущие классической архитектуре. Впервые в своей практике, столкнувшись с новыми для классической традиции материалами – металлом и стеклом, – он нашел им принципиально новое применение. Сплошь стеклянная стена фасада решена группами сильно выступающих вперед граненых эркеров и воспринимается не как ограждающая плоскость, инертная «выгородка» в пространстве, а как упругая оболочка, самостоятельно формирующая облик сооружения.

В 1931 г. Жолтовский по приглашению организаторов участвовал во Всесоюзном конкурсе на проект Дворца Советов. Несмотря на обвинения в ретроспективизме, высказываемые в печати, проект Жолтовского был настолько убедительным, что удостоился одной из трех высших премий, наряду с работами Б. Иофана и американского архитектора Г. Гамильтона. Более того, несомненно, его проект был одним из тех, который повлиял на формулирование дальнейших задач проектирования Дворца. С именем Жолтовского в первую очередь связывается установка на «историзм» как методологическую основу архитектурного творчества, ему приписывается едва ли не решающая роль в той творческой перестройке, которую претерпела советская архитектура в начале 1930-х гг. и в которой по сложившейся традиции значительное место отводится конкурсу на Дворец Советов. И все-таки предпочтение было отдано не проекту Жолтовского, а проекту Дворца Иофана.