Москва-Лондон. Книга 1

Но если, узнав обо мне все, ты с презрением отвернешься от меня, я буду в отчаянии жалеть, что избежала турецкого рабства. О нет, нет, Ричард, пожалуйста, не перебивай меня, я должна избавиться от этого тяжкого груза — все рассказать тебе и выслушать твой приговор… Моя семья вот уже больше двухсот лет владеет этой большой усадьбой и содержит самый дорогой и роскошный в Европе дом свиданий «Жемчужина Шельды». Нашими гостями являются только сильные мира сего, от баронов, графов, маркизов, князей и герцогов до наследственных принцев, королей, царей, императоров всей Европы. И пусть себе простаки всего мира воображают, что большая политика вершится в королевских дворцах! Вздор! Она творится в роскошных постелях таких женщин, как я. Ибо государствами правят короли, но ими-то самими, как и всеми остальными мужчинами на свете, управляем мы, женщины! Это мы правим миром, а не эти надутые, чаще всего тупые, глупые и отвратительные индюки с их нелепыми коронами на лысых и бесформенных головах! В чувственном экстазе они выбалтывают здесь самые сокровенные государственные и династические тайны, при умелом обращении приносящие нам такие доходы, о которых даже во сне не смеют мечтать почти все коронованные покровители. Именно здесь, в нашей милой и дорогой «Жемчужине Шельды», решаются проблемы войны и мира, долгов и займов, династических браков, разводов и объединений, именно здесь в непроницаемой тайне могут встретиться и при моем посредничестве обсудить все свои дела государи десятилетиями воюющих друг с другом стран. Это здесь, у меня, истинное царство, подлинная кухня самой большой европейской политики! Это здесь, у меня, ставки в политической игре настолько велики, что подлинную их ценность определить совершенно невозможно. И всем этим следует уметь управлять, иначе в Европе может наступить такой политический хаос, что конец света покажется пасхальным увеселением. Сейчас хозяйкой всего нашего фамильного дела являюсь я, Диана Трелон. До меня были поколения других женщин нашего рода, которым всегда давали это целомудренное имя, чтобы все коронованные владыки Европы от рождения до смерти не путали нашу «Жемчужину Шельды» с чем-нибудь другим! Я передам фамильное дело своей дочери Диане, а она — своей, и так до конца света, ибо троны будут всегда, и кто-то ведь должен управлять ими!

— Так у тебя есть дочь? — спросил Чанслер, совершенно ошеломленный страстной и такой откровенной исповедью Дианы.

— О нет, — со свойственной ей нежностью проговорила Диана, еще теснее прижавшись к Ричарду, — но я обязана уже теперь позаботиться об этом. Видишь ли, в нашем роду живут только женщины. Мы сами выбираем для себя мужчину и рожаем одну, только одну наследницу. Своих сыновей ни одна из хозяек «Жемчужины» не видела даже сразу после их появления на свет. Ты вздрогнул? Но что поделаешь? Иначе мы не смогли бы продержаться более двухсот лет и рассчитывать на еще более продолжительное будущее. При этом нашим мужчиной ни в коем случае не должен быть один из этих коронованных развратников: ведь у них, несомненно, порченая кровь и совершенно гнилое нутро. Нас, будущих хозяек «Жемчужины», воспитывают и обучают лучшие и знаменитые, а потому и самые дорогие педагоги, ученые, поэты, художники и философы. Мы в совершенстве владеем основными языками Европы, риторикой, стихосложением, недурно рисуем, поем, прекрасно танцуем, играем на многих музыкальных инструментах и вполне можем поддержать любой, даже самый сложный, диспут. Что же касается профессиональных навыков, то к этому совсем не простому, вовсе не такому уж легкому и безобидному искусству нас начинают приобщать, а затем и обучать наши матери с тринадцати-четырнадцати лет… — Диана подняла голову и в упор, зрачок к зрачку, впилась своим горящим взглядом в глаза Ричарда, словно надеясь увидеть то, что творилось сейчас в его душе. Журчащим, завораживающим шепотом она промолвила: — Вот и решай теперь, мой спаситель и повелитель, кто я есть на самом деле — богиня, королева, волшебная фея или просто королевская наложница?.. Если не сказать прямолинейнее и грубее…

— Но скажи мне, пожалуйста, дорогая Диана, как могла ты, самая умная, самая прекрасная и могущественная женщина Европы, угодить в турецкий плен? — спросил Чанслер.