Москва-Лондон

была дорогой забавой, чувственной игрушкой, пилюлей для утоления монарших похотей. Я была рождена для этого и родила бы для этого свою дочь. Ты первый увидел во мне человека и женщину, всегда мечтавшую жить иначе: любить одного и принадлежать одному. Об этом в самых глубинах своей души всегда мечтает та, кто принадлежала многим, доступная всем, но не разгаданная и не понятая никем. Ты же назвал меня своей супругой! Это значит, по-моему, что ты признаешь во мне человека, самого близкого тебе духовно и телесно, не правда ли? Су-пру-га! Су-пру-га! Су-пру-га! — Диана легко спорхнула на пол и закружилась в таком плавном, очаровательном танце, что Ричард, завороженный им, совсем забыл об испытании, которому предстояло подвергнуться их любви, а вполне вероятно, и жизни. — Ах, какая прелесть — мой Ричард назвал меня своей женой! О, я боготворю тебя, мой Ричард, мой супруг! Боже, как я счастлива! Что… что мы должны сейчас делать? Ты ведь тоже сгораешь от счастья, не так ли, любовь моя?

— Так… так… Но у порога твоего дома уже топчутся кони императора Карла.

— О господи… Почему счастье не может быть без привкуса горечи?.. Ах… Он все-таки явился… Я не сомневаюсь, что они пожалуют ко мне

в первый же день своего прибытия в Антверпен. Я должна успеть сделать массу всяких больших и малых дел. А ты ни о чем не думай, дорогой мой, не ломай свою прекрасную и умную голову, не рви на куски добрую и такую нежную душу — все, что сейчас необходимо, я сделаю сама. О, я сумею! Ты еще не догадываешься о всех моих талантах, мой супруг! А мои девочки помоют и оденут тебя — я ведь… о приезде Карла… подумала заранее. Я дам тебе знать, когда нужно будет представиться его величеству и его высочеству. — Она еще раз обняла и поцеловала Ричарда. — Я хочу, чтобы ты понял: сегодня я ломаю не только всю свою прежнюю жизнь, но и вековые традиции моего рода. Но я так люблю тебя, мой Ричард, я так счастлива с тобой!

Чанслер, словно завороженный, долго сидел в столовой в полном одиночестве.

Диана! Она так сокрушительно ворвалась в его жизнь, что, казалось ему, все его прошлое, истолченное в пыль и прах, развеялось этим ураганом, чтобы очистить место в душе и сердце для этой единственной, необыкновенной женщины, его несравненной богини! И он почувствовал вдруг такую необъяснимую силу любви и прилив нежности к ней, что совершенно внезапно и неожиданно для себя… заплакал! Неведомые, давно забытые слезы обжигали глаза, горло перехватил сильный спазм, голова закружилась, стало жарко…

Любовь…

Любовь!..

Из этого странного состояния его вывел тихий, нежный и певучий голос любимой горничной Дианы, очаровательной китаяночки:

— Мой господин, мадам Диана поручила мне сегодня ухаживать за вами. О, я буду очень стараться изгнать печаль из вашей души!

Чанслер тяжело вздохнул, выпил большой кубок вина и вышел из столовой вслед за девушкой…

…Его святейшее величество император Священной Римской империи, король Испании, Нидерландов и владыка бесчисленного множества других земель Карл V со своим сыном, принцем Филиппом, направился

в усадьбу Дианы Трелон сразу же после ранней вечерней мессы. Императора и его наследника сопровождала лишь малая свита из самых знатных и приближенных грандов Испании, а также рота гвардейцев личной охраны. Солдаты и офицеры плотным кольцом окружили снаружи высокий каменный забор, когда Карл с принцем и пять знатнейших герцогов Испании въехали внутрь усадьбы и ворота за ними бесшумно и плотно за-

крылись.

Диана подошла к императору Карлу. К остальным знатным всадникам приблизились самые прелестные обитательницы «Жемчужины Шельды».

Карл тяжело сполз с коня, бесцеремонно обнял хозяйку усадьбы, поцеловал ее в шею и потрепал по щеке.

Диана вознамерилась было опуститься на колено, однако Карл не позволил ей сделать этого, а, напротив, подал ей руку, и так они вошли в дом.

В большой и роскошной круглой гостиной Карл, улыбаясь и театрально разведя руки в стороны, воскликнул:

— Моя Диана, ты сегодня ослепительно прекрасна, не правда ли, господа гранды? Если когда-то из-за какой-то там Елены разгорелась, насколько можно верить этому старому болтуну Гомеру37, десятилетняя Троянская война, то я вовсе не удивлюсь, если из-за тебя, моя восхитительная и не-

сравненная Диана, вот-вот разразится тысячелетняя битва между всеми монархами мира! Но пока, к счастью, этого не произошло, я не должен зевать, не так ли, гранды?! Ха-ха-ха!

Карл вновь обнял Диану, а гранды шумно одобрили тираду своего государя.

— Позволь, моя Диана, преподнести тебе мой маленький подарок, — промолвил Карл, когда шум утих.

Один из герцогов подал ему великолепную шкатулку: казалось, вся она была сделана из одного громадного бриллианта. Открыв крышку этого чуда, Карл, широко улыбаясь, передал подарок Диане.