Москва: место встречи (сборник)

я родился и рос как положено на берегу реки
в деревянном доме почти в избе
и я бы тоже однажды наверно вернувшись из странствий
устами к этой реке приник
но с 1819 года она в трубе
и об этом факте я недавно узнал из книг

ибо родился я не в 1819 году а позднее хотя

и дожил до седин
это можно проверить в книге судеб
есть запись на букву Б
и об этой реке я вспомнил сейчас
потому что я сам в трубе
может это не так заметно потому что не я один

однако бублик это не только дырка особенно если он тор

ведь что такое вообще топология если не поиски
жанра с заходом на тот свет
как выясняется даже шандор петефи не столько
погиб в бою сколько женился
на дочке баргузинского почтмейстера
и вообще оказался хитер
и об этом факте я недавно узнал из газет

фирменный магазин фабрики большевичка открылся

на том месте где я родился и рос
где ввиду отсутствия плетня не на что наводить тень
где предельный страх и предельная храбрость
одинаково портят желудок
и вызывают понос
и об этом факте поведал еще монтень

я ни разу не был на том берегу реки хотя и дожил

как уже было сказано до седин
ибо вброд эту реку не перейти и кроме кузнецкого
вроде бы нет мостов
человек отличается от коллектива тем что всегда один
коллектив отличается от человека тем что всегда готов

не люблю играть в партизаны

в кто предал и в кто донес
ибо каждый из тех кто сегодня прав
уже в следующей серии виноват
человек пластинка неслишкомдолгоиграющая
и несовсемвсерьез
может об этом еще никто не поведал но это факт

Юрий Гаврилов Банный день. Сандуны

Колокольников переулок был горбат и мощен булыжником; весной между разноцветных, если присмотреться, камней зеленела молодая трава.

Булыжная мостовая (когда-то каждый крестьянин, въезжавший в Москву, должен был привезти дюжину камней величиной в пядь) вовсе не говорит о том, что мое детство и отрочество безмятежно текли в захолустье или же на окраине Москвы.

Мы жили в центре, между Рождественским бульваром и Садовой-Сухаревской улицей, там, где по крутому склону словно частым гребнем были проведены переулки от вершины Сретенского холма, Сретенки, к его подножию – Трубной: Печатников, Колокольников, Сергиевский, Пушкарев, Головин, Последний и Сухарев – самая малая моя родина.

Хотя родился я на Урале, в Верхней Салде, от родителей, встретившихся в эвакуации. Моя мама – коренная петроградка, а папа уроженец Колокольникова переулка.

Переулки наши не оставили в прошлом следа великого и кровавого, как соседняя Лубянка, но свою лепту в историю Отечества внесли. Если бы я был мистиком, я бы задумался о некоторых тайных знаках, каковые были сокрыты в истоках моей судьбы.

Улица Сретенка, не нашедшая себе певца, подобно Арбату, есть наилучшим образом сохранившаяся московская слобода, жители которой кормились многочисленными ремеслами.

Ряд наших переулков со стороны Рождественского бульвара начинается слободой печатников, т. е. типографщиков, которые построили себе каменную церковь Успения Богородицы в 1695 году на месте деревянной 1631 года; цела, слава Богу, по сей день.

Одно время в ней размещался музей Арктики, а затем – Морского флота СССР, который я неоднократно посещал по ненастным дням, сочетая полезное с приятным, – распивал спиртные напитки и знакомился с экспозицией – судите сами, читатель, что из этого было приятным, а что полезным.

Заметьте, что в это время я сам уже был матерым типографщиком, и не было ли здесь знака судьбы?

Сретенка заканчивается у Сухаревской площади церковью Троицы, что в Листах; здесь торговали продукцией печатников – листами: церковной литературой, печатными иконами и лубками.