Москва Михаила Булгакова

К 1905 году Николай отошёл от дел и полностью отдался своим увлечениям. Сначала организовал журнал «Золотое руно», затем – выставку российских художников-символистов. В 1908 году Рябушинский, изрядно поистратившись, не в силах пережить личную душевную драму, предпринял попытку самоубийства, по счастью, неудачную – это случилось в его квартире, даже остался след на потолке от пули.

Жил в доме и поднадзорный инженер-марксист Герман Борисович Красин, брат самого Леонида Красина, будущего дипломата и совпреда. А в конце 20-х годов прошлого века в доме появился не менее примечательный жилец, Вениамин Яковлевич Тарсис, работник «Госиздата». Неудачливый литератор не подозревал, что в послевоенные годы ему суждено стать известным диссидентом. Здесь же, следуя фантазии писателя, поселился Михаил Берлиоз, лишённый впоследствии жилплощади в результате действий шайки Воланда. Однако в этом доме обитали фигуры не менее зловещие, чем Фагот или Азазелло. Племянник бывшего владельца дома, Давид Садукович, состоял в партии левых эсеров, а его сестра Анна за участие в «Боевой организации» оказалась на каторге, в печально известных Нерчинских рудниках. В 1918 году накануне покушения на Ленина в их квартире жила Фанни Каплан.

1933 г. Большая Садовая, дом № 10.

На Триумфальной площади, в которую упирается Большая Садовая, есть и другие места, связанные с жизнью Булгакова и его творчеством.

Первое примечательное здание появилось на Триумфальной площади стараниями Шарля Омона. В 1891 году его антреприза имела успех на французской выставке в Москве, и предприимчивый иностранец продолжил дело на сцене театра, располагавшегося в доме Лианозова в Камергерском переулке, предлагая публике программу парижского кафешантана. А в 1902 году на углу Тверской улицы возникло здание театра «Буфф», который добропорядочные москвичи называли не иначе как «вертеп Омона». В 1907 году француз разорился, и владельцем дома стал Игнатий Зон, присвоивший театру оперетты собственное имя. Традиция продолжилась и в советское время, когда на углу Тверской и Триумфальной обосновался ГосТиМ – государственный театр имени Мейерхольда, до этого размещавшийся в помещении бывшего пассажа Лидии Постниковой на углу Тверской и улицы Белинского (ныне Никитского переулка). В 1938 году на Триумфальной площади было построено новое здание для театра, но в связи с его закрытием и арестом самого Мейерхольда, здание отдали Московской филармонии под Концертный зал имени Чайковского.

1920-е годы. Вид на Триумфальную площадь со стороны Большой Садовой улицы. Театр Мейерхольда в здании бывшего театра «Буфф» и справа от него – Мюзик-холл в здании бывшего цирка Никитиных.

Булгаков невзлюбил Мейерхольда – возможно, завидовал его популярности и уж наверняка не разделял авангардистских взглядов театрального новатора. Вот какую едкую характеристику Булгаков дал любимцу тогдашней публики: «Этот человек беспринципен настолько, что чудится, что на нём нет штанов». Для столь образного описания Мейерхольда были основания – Булгаков презирал приспособленцев.

До октября 1917 года Всеволод Мейерхольд считался вполне успешным театральным режиссёром – особой популярностью он пользовался в Европе. Поэтому многие были удивлены, когда Мейерхольд вместо того, чтобы эмигрировать, вдруг записался в партию большевиков, надел кожаную куртку, фуражку с красной звездой и провозгласил «Театральный Октябрь». Именно так эти события описывали современники. К первой годовщине революции он поставил знаменитую комическую оперу «Мистерия-буфф» по пьесе Маяковского. Оказавшись в кресле руководителя театрального совета при Наркомпросе, Мейерхольд намеревался решительно реформировать театр: «Скоро не будет зрителей, все будут актерами, и только тогда мы получим истинное театральное искусство».

Театр для Мейерхольда стал площадкой для воплощения самых смелых, неожиданных идей. Одной из них стал синтез традиционного актёрского искусства с тем, что принято называть биомеханикой. Вот фрагменты из доклада «Актёр будущего и биомеханика», сделанного Мейерхольдом в 1922 году:

«Рассматривая работу опытного рабочего, мы отмечаем в его движениях: 1) отсутствие лишних, непроизводительных движений, 2) ритмичность, 3) правильное нахождение центра тяжести своего тела, 4) устойчивость… Процесс работы опытного рабочего всегда напоминает танец, здесь работа становится на грань искусства. Зрелище правильно работающего человека доставляет известное удовольствие. Это всецело относится и к работе актера будущего театра».

Булгаков откликнулся на нововведение фельетоном «Биомеханическая глава»: