Москва нас больше не любит

А этот клуб, он еще довольно известен в Москве тем, что туда всякие приметные художественные люди ходят. Актеры, киношники, журналисты-писатели всякие… И я сразу не узнал, кто это - мужчина небольшого роста в кепке-бейсболке, низко надвинутой на лоб. Потом узнал - это был главный редактор известной газеты “К.”, г-н В. Я его по телевизору пару раз видел, поэтому и узнал. Хорошая газета, кстати, я люблю ее читать, особенно политические полосы. Четкая такая. Без истерики и даже с юмором, насколько это возможно. Только про культуру там часто немного неадекватно, - не понимают, видимо, что это не совсем товар. То есть, тоже, конечно, товар, можно и так сказать, - но все же не совсем. Но лучше пусть не понимают, чем писать истерично, что, мол, всему п…дец (и культуре в том числе), - как регулярно пишут нервные женщины из газеты “Н.”.

А в тот год еще такая коллизия была, я по ходу вспомнил, - опальный олигарх Б. газету “К.” тогда продал, а г-н В. в ней остался. Или не остался, а вернулся откуда-то, чуть ли не из эмиграции… И стал служить новым хозяевам, вроде бы близким к властям. Но это - не помню, не буду врать и путать читателя, к кому близки новые хозяева “К.”, ибо я не знаю этого точно и лишь перескажу сейчас статьи в других газетах. Тем более по сюжету конкретности и не важны.

Вообще он смешной, этот В. Ходит так, немного ссутулившись, и из-под козырька бейсболки настороженно посматривает по сторонам. Смешно… Хотя, конечно, при его жизни поневоле начнешь сутулиться. Я бы после таких статей, как они раньше иногда публиковали, вообще оглядывался бы по сторонам.

В. поздоровался с барменом Маратом, они что-то пошутили, В. взял напиток и пошел с рюмкой в руках за столик в центре зала, откуда ему помахали.

А там такие ребята сидели…

В общем, знаете, можно о чем-то безотчетно задуматься, глядя на них.

Один, - видимо, с Северного Кавказа, - большой, бритый, тренированный, в спортивном костюме, будто с вещевого рынка, и весь какой-то напряженный, как зажатая железная пружина; другой - толстый москвич в расстегнутой белой рубашке, с неприятным, пресыщенным лицом римского патриция времен упадка. Какой-то немаленький бизнес, скорее всего. Вот с ними он и сел.

И я, глядя на эту троицу, поневоле задумался о судьбах России. Ведь хоть сейчас с них картину пиши - “Три богатыря”, Виктор Михайлович Васнецов.

Бывший известный оппозиционный журналист, “мирный” чеченец и коммерсант-москвич, на лице которого можно прочитать все гадости, которые ему пришлось проглотить и, возможно, сделать в течение его непростой и уже немаленькой бизнес-биографии. Ну, или почти все.

Неплохая тройка, хоть и не птица…

Но вот, как сейчас говорится, в более-менее эффективной оппозиции, - думал я, заказав себе еще пятьдесят собачки “колли”, - наверное, в ней можно быть только таким?…

Я посмотрел на наших героев - они чему-то громко смеялись.

…Иначе будешь горд, честен и бесполезен, как политик Григорий Я. В лучшем случае бесполезен, а в худшем - сильно вреден. Вреден, как ни смешно, именно своей принципиальностью, впрочем, сильно смахивающей на нарциссизм, манию величия и просто плохой характер. При этом, знаете, как-то сразу было видно, что этот В. - большой циник. Причем мне показалось, циник не природный, а вынужденный. Так сказать, ставший циником - по мере продвижения по жизненному пути. Земную жизнь, пройдя до половины, он очутился в сумрачном лесу.

Можно немного развлечься, подумал я (ведь был вечер), и предположить, как это произошло.

Наверное, В. в какой-то момент понял, что русская политика - это очень серьезное дело для очень серьезных людей. Простите мне эту банальность. Для людей, не боящихся грязи, как танки, - помните такую рекламу? Тем более русская политика с ее традицией Преображенских полков и другими радостями и гадостями. Что здесь не Лондон, и он редактирует совсем не “Daily telegraph”, как это может иногда и вдруг кому-то показаться с перепоя или в тренажерном зале “Планета Фитнесс”.

И, эти люди, не боящиеся грязи, - наверное, подумал В., - они еще любят деньги, да, не надо бояться этого слова, они любят деньги, а кто их не любит?! Может быть, прежняя власть их не любила, а? В. многое мог бы рассказать про прежнюю власть, да он не будет, так как где они все сегодня? Иных уж нет, а те далече. Он не бьет упавших. Его компания сегодня - это серьезные люди, живущие в реальном мире, а те, прежние… Он вспоминает их иногда с симпатией, иногда с грустью, но чаще с раздражением.

Когда-нибудь, конечно, он это понимает, и мы все это понимаем, им, этим прежним, поставят памятник в одном из больших московских скверов, скульптурная группа будет не хуже, чем героям Плевны, когда-нибудь, лет через двадцать - тридцать, но не раньше, не сейчас.

Через двадцать лет В. будет около семидесяти, и он, приехав в Москву повидаться с детьми откуда-нибудь из Северной Франции, даст Бог, с удовольствием почитает газету на скамеечке у этого памятника, посмотрит на влюбленных на соседней лавочке, погреется на солнышке, с улыбкой вспоминая минувшие дни.