Москва никогда

Последнее, на что хватило сил у Моржа, – сделать отчаянный рывок в направлении человека, нанесшего смертельную рану хозяину.

Мощный удар в буквальном смысле слова впечатал убийцу в стену…

* * *

– Отлично повеселились, мальчики! – дико захохотала свора ликующих демонов в голове Герцогини. – Да что там, отлично?! ВЕ-ЛИ-КО-ЛЕП-НО!!!

Отчасти они были правы. Итогом скоротечного боя, длившегося неполных восемь секунд, стали: два трупа, догорающий бул и агонизирующий человек, из горла которого, словно из прорвавшей трубы, хлестала темная кровь.

– Динь-динь-дон… Алагон… – донеслась откуда-то издалека легкая трель серебряного колокольчика. – Тинь-тинь-тон…

В потухающем костре сознания вспыхнула прощальная искра. С трудом удерживаясь на краю страшной пропасти, я мысленно позвал: «Морж… Иди… Ко мне…»

Пылающий шар слабо дернулся, положил объятую огнем морду на бесчувственные колени умирающего хозяина и затих навсегда.

«Веселье», и правда, вышло на славу. Что правда, то правда. Хотя оно еще не закончилось. До тех пор пока в комнате остаются живые, кто-то должен ответить Герцогине за все происшедшее. И этим «кем-то» оказался не кто иной, как сходящий с ума от боли капитан.

Пару минут полуобнаженная женщина с растрепанными волосами стояла, раскачиваясь на пятках, напротив пленника, что-то невнятно бормоча себе под нос, не обращая внимания на резкий запах гари и паленого мяса. Затем встрепенулась. Вытащила из кармана изуродованного мертвеца ключ от наручников. Освободила свои запястья. Подошла к «одеревеневшему» капитану, завела его руки за спину, сковав браслетами. И, перекинув веревку через крюк на потолке, сделала то, что совсем недавно намеревались сотворить с ней: привязала один конец к наручникам, а второй надежно зафиксировала на прикрученной к полу кушетке. Говоря проще – превратила человека в управляемую болью марионетку.

Затем Герцогиня, не торопясь, вытащила из своего походного саквояжа скальпель, ампулу и шприц, сделав инъекцию. Когда же пару минут спустя адская боль отпустила и несчастный пришел в себя, пообещала, пристально глядя в выцветшие от боли глаза:

– Сейчас этим самым скальпелем я буду резать тебя на куски. Очень долго, медленно, со знанием дела. Я врач и умею резать людей. Ты должен об этом знать…

Не приходилось сомневаться, что она выполнит обещание. Но прежде, чем скальпель успел сделать первый надрез, левая рука, повинуясь спонтанному импульсу, дернулась к пистолету и, поднеся ствол к лицу ненавистного выродка, нажала на курок.

Славно…

В силу особенности строения экспансивной пули, ее выходное отверстие намного больше входного. Нет ничего удивительного в том, что убитому начисто снесло половину затылка.

Повеселились…

Бросив прощальный взгляд на Флинта, догорающего в объятиях верного була, полуголая Герцогиня перешагнула через труп капитана, покинув комнату смерти.

Мальчики…

Выйдя в коридор, она успела сделать три шага, прежде чем подкосившиеся ноги увлекли тело вниз. Последнее, что успела увидеть, – стремительно приближающийся пол. И на этом все кончилось.

Мальчики действительно повеселились на славу.

Глава 9 Карп

Подростку с маленьким ростом постоянно приходится доказывать всем, что он не кривляющийся клоун из шоу лилипутов, а настоящий мужчина. Психологический «Комплекс Наполеона» возможно преодолеть лишь одним способом – добившись в жизни успеха. Других вариантов нет и не может быть в принципе.

Осознание этой нехитрой истины пришло к Лёше Карпину в далеком 2001 году. И преследовало на протяжении всей жизни, побуждая делать такие страшные вещи, о которых для собственного спокойствия лучше не вспоминать. Забыть, навсегда выкинув из головы, словно и не было вовсе.

Именно в том злосчастном 2001-м неожиданно выяснилось, что лопоухий и неказистый двенадцатилетний паренек оказался самым маленьким не только в своем шестом классе, а во всей параллели. Если это был и не конец света в прямом смысле слова, то что-то очень к нему близкое.

Презрительная кличка «Карпик» плюс полнейшее равнодушие (или, что еще хуже, сочувствие) девочек и пренебрежение сверстников кого угодно могут довести до ручки. Особенно – на пороге переходного возраста.

– Рост и внешность в жизни не самое важное. Главное – стать хорошим человеком, – любил повторять Лешин папа, в глубине души будучи философом, много и плодотворно работавшим в одном засекреченном научном учреждении.

Легко бросаться подобными фразами при росте метр восемьдесят три! Так же как легко говорить «Деньги еще не все», если на банковском счете лежит приличная сумма. Когда нет ни того ни другого, быть хорошим человеком намного труднее. Почувствовав слабость, каждая сволочь походя вытрет о тебя ноги, а затем еще плюнет в спину.