Москва Норд-Ост

- Видно было, что она исполняет миссию, и не усомнится, если ей придется себя взорвать, - говорит Филиппова. - У некоторых женщин были абсолютно пустые, ничего не выражающие лица. Их ничем нельзя было тронуть. Были, наконец, и такие, которые относились к ситуации в театре, как к игре. Для них это было приключение, риск. Я только потом поняла, что в партере сидели самые суровые из чеченок, на балконе дисциплина была значительно мягче.

- Женщина в мужском свитере оживилась только однажды. Одна из заложниц пыталась ее как-то смягчить, попросила о помощи. Сказала, что она не русская, что она с Украины. И чеченка вдруг сказала: «В Киеве много наших сестер, у нас там сильная организация, там много наших девушек», - цитирует Филиппова. - Сказала даже: «У нас там крупный отряд» - и сообщила, сколько в нем людей.

Позже, уже после освобождения, в прокуратуре попросили Филиппову попытаться опознать на фотографиях террористов, припомнить их имена, чем они занимались, отдавали ли приказы. Прокуроры сделали копии фотографий из паспортов, найденных у террористов, и увеличили их до формата А4, так что лица были почти в натуральную величину.

- Я тогда подумала, они ведь должны были знать, что отправятся на эту операцию, когда фотографировались на паспорта, - вспоминает Филиппова. - Я смотрела на их лица и размышляла, о чем они тогда думали. Разглядывала их и задавала себе вопрос: чем мы, собственно, отличаемся? И оказалось, что ничем! Девушки на фотографиях улыбались, в ушах у них поблескивали сережки.

События в театре нанесли Ирине Филипповой страшную травму. Как-то, много позже, она пошла с подругой в супермаркет за покупками, и вдруг там появились две женщины, арабки, в черных платьях до пят, в черных платках, частично закрывающих лицо. Для Ирины это был шок - она все бросила и побежала к выходу. На улице прислонилась к стене, боялась, что упадет. Чуть не потеряла сознание.

Сергей Лобанков, который сидел на балконе, запомнил несколько сцен с чеченскими террористками в главной роли.

На балконе на барьере пульта звукорежиссера стоял старенький телевизор, который террористы нашли в комнате звукооператоров. Картинка была маловразумительной, телевизор был ужасно старый, зато звук вполне приличный. Чеченцы аккуратно включали его во время новостей. Как-то раз на экране появился Патрушев, вернувшийся после очередного визита в Кремль, и сообщил: «Если террористы выпустят всех заложников, я лично гарантирую, что с ними ничего не произойдет, все выйдут живыми».

- Девушка, сидевшая рядом с бомбой, и вторая, сидевшая за нами, вдруг стали смеяться, - рассказывает Лобанков. - И одна говорит другой: «Послушай, а тебе нужна жизнь?» А вторая отвечает: «Такая жизнь - нет. Взорву тут все во имя Аллаха, и это будет для меня праздником». И это не был фарс, это был ответ на вызов, прозвучавший по телевизору. Они как будто говорили: мы бы не пришли сюда, если бы боялись за свою жизнь. Это подтверждение тому, что, получив приказ, они действительно взорвут себя.

То же самое говорит и Александр Сталь в своих воспоминаниях. Он так описывает свой разговор с одной из террористок: «… она ответила, что хоть ей и не хочется, она приказ выполнит. Она должна детонировать заряд или по приказу, или если увидит российского десантника. Сидящий рядом со мной пожилой мужчина прошептал: «Никого она не взорвет, она сама боится!» Но террористка его услышала и накричала на старика. Сказала, что она смертница и пришла сюда, чтобы умереть».

Александр Сталь, беседуя с чеченкой, спросил, что будет, если российские власти выполнят их требования. «Она ответила, что мы все вместе поедем в Чечню. Я ей говорю, что для нас это будет равнозначно смерти. А она улыбнулась и сказала, что в Чечне нас выпустят, там мы никому не нужны, ничего нам там не грозит, если наши власти будут себя правильно вести».

В свободные минуты, когда в зале становилось спокойно, атмосфера была близка к идиллической; дети дремали, Лобанков с балкона наблюдал за террористами в партере. Он описал одну сцену, которую наблюдал много часов спустя после захвата театра, когда заложники и террористы, как определил это хореограф, узнали друг друга и лучше осознали ситуацию, в которой оказались.

Перед самой сценой, в углу с правой стороны на приставных стульях сидели три чеченки. Один из террористов сидел на сцене, другой стоял сбоку у стены и разговаривал с «сестрами» (между собой мужчины-террористы так называли своих женщин). В зале абсолютная тишина и покой.