Москва патриаршая

Образ русского православного общества и русского человека, возникающий со страниц книги Павла Алеппского, на первый взгляд, как будто противоречит некоторым историческим свидетельствам и запискам других иностранцев, посещавших Россию немного ранее Павла Алеппского или немного спустя после него. Из них следует отметить голштинского посла Адама Олеария, посещавшего Россию несколько раз в период с 1634 по 1645 год430, и посла Священной Римской империи барона Августина Мейер- берга, приезжавшего в Москву в 1661-1662 годах431. Оба не жалеют темных красок для описания различных нравственных пороков и неустройств в русском обществе.

Однако это лишь кажущееся противоречие. В общественной жизни любого большого государства есть свои светлые и теневые стороны. Павел Алеппский, как православный клирик и спутник высокого гостя - патриарха Антиохийского, наблюдал духовнонравственную жизнь православной России в той «точке», в которой было собрано все святое, доброе, благочестивое, что было в русском обществе - в Церкви. Напротив, инославные Олеарий и Мейерберг, не имевшие даже права посещать русские богослужения, наблюдали жизнь России с другой «точки» - с улицы, площадей, кабаков, базаров, торговых сделок, лавок иностранцев и так далее. В этом отношении Павел Алеппский и указанные западные посланники не противоречат, а скорее дополняют друг друга. Кроме того, нужно непременно иметь в виду, что Павел, брат по вере, смотрел на Россию глазами дружбы и сочувствия, а западные гости относились к народу и стране, оказавшим им гостеприимство, презрительно и даже враждебно.

Но ряд отечественных историков, например один из крупнейших историков России С. М. Соловьев, виднейший историк Русской церкви митрополит Макарий (Булгаков), также свидетельствуют о глубокой духовно-нравственной порче русского общества в XVII веке, так что общая картина духовной жизни рисуется в их исследованиях скорее мрачной, чем светлой. При этом оба они ссылаются на многочисленные исторические документы, государственные и церковные. Особенно неприязненно к быту и нравам России того времени относится С. М. Соловьев432. Это прямо связано с его прозападной идеалистической концепцией истории, согласно которой светское образование и культура на западный лад являются высшим достижением, высшей точкой развития. Чтобы обосновать необходимость перехода русского общества в процессе его саморазвития к этим высшим ступеням, ему, естественно, приходилось отрицать и уничижать все то, что предшествовало им, то есть видеть в духовно-нравственном состоянии русского общества середины XVII века преимущественно теневые стороны. Историк Русской церкви митрополит Макарий тоже склонен считать, что внешнее европейское образование - средство к преодолению нравственных недостатков (!), и потому он подчеркивает духовные язвы и церковные неустройства русского общества, желая показать скорейшую необходимость насаждения в России образованности и культуры на европейский лад433. Это заблуждение наших историков, весьма распространенное «духом времени» в конце прошлого - начале нынешнего века, очевидно. Однако и А. Олеарий, и С. М. Соловьев, и митрополит Макарий, приводя множество свидетельств о борьбе Русской церкви с нравственными пороками своего времени, о тех мерах, которые принимались ею для воспитания своих чад в духе строгого благочестия, отнюдь не отрицают, что высокая духовность господствовала в жизни Русской церкви, диктовала нормы религиозной жизни и нравственного поведения, и в этом они как раз подтверждают свидетельства Павла Алеппского.

Архидиакон Павел, как мы видели, тоже не закрывает глаза на теневые стороны жизни православных, описывает многие церковные и гражданские меры борьбы с пороками. Но он смотрит на все это в свете веры как на естественный в условиях падшей природы человеческой процесс борьбы с грехом и видит главное - единодушное стремление большинства верующих людей русских к благочестию, как самую основную тенденцию в духовной жизни Русской церкви, как «дух времени».

Точку зрения Павла Алеппского разделяют многие отечественные историки, не согласные с позицией С. М. Соловьева и единомышленных ему. Они тоже указывают на многие нестроения и пороки русского общества той эпохи, но подчеркивают в связи с огромной духовно-нравственной деятельностью Русской церкви ее влияние на духовное состояние своих чад. К таким ученым относятся, например, один из крупнейших исследователей истории периода патриарха Никона профессор Н. Ф. Каптерев434, архиепископ Филарет (Гумилевский) и другие.