Москва патриаршая

Далеко не всеми разделялось тогда такое мнение. Многие «ревнители благовести» думали иначе. Поначалу друзья - «ревнители» поставили свои подписи под грамотой об избрании Никона на первосветительский престол. Но, оказывается, потому, что надеялись, по их собственным словам, что Никон будет «иметь совет с протопопом Стефаном (Вонифатьевым) и его любимыми советниками» и «будет строить мир Церкви, внимая прилежно отца Иоанна (Неронова) глаголам» (выделено мной. - Авт.)36, как это, по их мнению, делал бы о. Стефан Вонифатьев, если бы стал патриархом. Таким образом, протоиереи Иоанн Неронов, Аввакум, Логгин, Лазарь, Даниил, игумен Феоктист, диакон Феодор и некоторые другие надеялись видеть в патриархе Всея России послушное орудие для проведения в жизнь таких решений, какие ими бы принимались... Антиканоничность и духовная неправильность подобного отношения священников к своему патриарху очевидна. Твердый сторонник канонической и духовной правды во всем, Никон не мог согласиться с таким положением вещей. Поэтому, став патриархом, он сразу перестал Допускать к себе без особой нужды указанных лиц и советоваться с ними и тем самым возбудил их против себя, так что отныне любое его распоряжение должно было встречаться и встречалось ими в штыки. Так не что иное, как уязвленная гордыня человеческая, стала начальным импульсом будущего церковного раскола.

Но у патриарха Никона была и иная причина к отказу от совета с определенной частью «ревнителей благочестия». Он примкнул к иной части того же самого «кружка», в которую входили царь, его духовник Стефан Вонифатьев, боярин Ртищев и другие.

Эта партия, в согласии с идеей Алексея Михайловича стать в будущем царем всего православного Востока, склонилась к мнению о необходимости исправить русские богослужебные книги и обряды в соответствии с греческими, согласилась с восточными авторитетами, в том числе патриархом Иерусалимским Паисием, на троеперстное крестное знамение, исправление ошибок в Символе веры и т. д. и на широкое привлечение к делу этих исправлений греческой учености. Зная, что партия Неронова - Аввакума держится противоположных взглядов, царь и Стефан Вонифатьевич скрывали от нее свои подлинные убеждения37. Открыто действовал один патриарх Никон, на себя одного принимая весь удар оппозиции.

Не сразу, но после многолетних (с 1646 года) размышлений, бесед с царем, о. Стефаном, греческими и киевскими учеными, патриархом Иерусалимским Паисием Никон пришел к убеждению, что критерий правильности исправления русских книг и обрядов заключен в их соответствии тому, что искони, в древности было принято Восточной греческой церковью, передано ею Руси и, следовательно, должно сохраняться и в древних русских обычаях и книгах, что поэтому для исправления русских книг и обрядов нужен совет с современными восточными авторитетами, хотя к их мнениям надо относиться с большой осторожностью и критичностью. С такими убеждениями патриарх Никон и довершил начатое до него дело исправления церковных обрядов и книг, закончив его полностью к 1656 году. При этом он не знал, что справщики книг положили в основание своей работы не древние, а современные греческие книги, отпечатанные на Западе, большей частью в Венеции (хотя в самых существенных случаях ими все же привлекались и древние греческие и славянские тексты). Объем работ по сверке и изданию книг был столь велик, что патриарх просто не мог следить за его технической стороной и был убежден, что правят по древним текстам.

Зато исправление обрядов было целиком под его наблюдением и совершалось не иначе как в совете с соборным мнением в Восточных церквах и с особыми соборами русских иерархов и духовенства. Вместо двуперстия при крестном знамении, учение о котором было внесено в ряд важнейших книг при патриархе Иосифе под воздействием партии Неронова - Аввакума, утверждалось троеперстие, более соответствовавшее древним русским обычаям и исконной практике православного Востока.

Изменены ряд других церковных обычаев и переизданы все богослужебные книги, напечатанные ранее при содействии «ревнителей».