Москва. Переулок Обуха, 5

На всем левом полушарии оказались кисты, то есть размягченные участки мозга; закупоренные сосуды не доставляли к этим участкам кровь, питание их нарушалось, происходило размягчение и распадение мозговой ткани. Такая же киста констатирована была и в правом полушарии. С такими сосудами мозга жить нельзя".

А народу о причине болезни объявили следующее: недуг В. Ленина оказался, прежде всего "результатом перенапряжения в работе, чрезмерной мозговой деятельности, тяжелых условий революционного подполья, тюрьмы, ссылки и эмиграции".

Как пояснял академик Николай Семашко, "склероз изнашивания поразил, прежде всего, мозг, то есть тот орган, который выполнял самую напряженную работу".

А, по словам академика, болезнь поражает обычно "наиболее уязвимое место", и таким "уязвимым" местом у Владимира Ильича было содержание черепной коробки.

Ну, а в качестве итогового мнения, автор снова приводит тут два больших куска из вышеназванной работы Владимир Соловьева.

"Чем же болел В.И. Ленин?

Ему было поставлено последовательно три диагноза (с помощью лучших отечественных и зарубежных врачей): неврастения (переутомление), хроническое отравление свинцом (от находящейся в теле пули – по одной из версий, пули были отравлены кураре) и сифилис мозга.

Особое внимание общественности привлекал последний диагноз. В марте 1923 г. состоялся консилиум из известных немецких, шведских и российских медиков. Консилиум не снял сифилитический генез заболевания.

Его вердикт – "сифилитическое воспаление внутренней оболочки артерий – эндартермит со вторичным размягчением мозга" (хотя лабораторно сифилис не подтвержден – реакция Вассермана крови и спинномозговой жидкости отрицательная). Началось специфическое, антисифилитическое лечение мышьяком и йодистыми препаратами.

В разговоре с А. Ульяновой Г. Россолимо сказал: "Положение крайне серьезное, и надежда на выздоровление явилась бы в том случае, если бы в основе мозгового процесса лежали сифилитические изменения". Реакция Вассермана, проведенная невропатологом А. Кожевниковым, сифилис не подтверждала. На вскрытии этот диагноз также не подтвердился.

Осторожные доктора после смерти Ленина и вскрытия на полях протоколов, где фиксировалось противосифилитическое лечение, писали: "…чтобы не упустить эту меру в случае, если бы такое положение подтвердилось".

Сработала логика клиницистов начала XX века: если не ясна этиология, не типична картина заболевания – ищи сифилис. Другой вероятный диагноз – атеросклероз сосудов головного мозга – не имел при жизни Ленина клинических признаков: симптомов ишемии других органов, стенокардии, признаков поражения сосудов нижних конечностей. Болезнь Ленина не укладывалась ни в одну из обычных форм мозговых заболеваний.

Врачи, лечившие Ленина – терапевт Ф. Гетье, невропатолог Л. Даршевич, О. Ферстер, Г. Клемперер из Германии, – отмечали: "Никаких признаков органического поражения болезни центральной нервной системы, в особенности мозга, налицо не имеется". Ленин видел замешательство врачей и неоднократно спрашивал, "не умрет ли он от "кондрашки".

Смерть от "кондрашки" (народное название инсульта) предсказана была Ленину одним из крестьян (якобы из-за короткой шеи).

Удаление пули над правой ключицей произвел 22 апреля 1922 г. немецкий хирург М. Борхардт (в печати было представлено, что Ленина оперировал проф. В.Н. Розанов).

30 мая 1922 г. собрался очередной консилиум. Он признает: "Болезнь имеет своеобразное, не свойственное обычной картине атеросклероза течение". 24 декабря 1922 г. – новое совещание: И. Сталин, Л. Каменев, Н. Бухарин, врачи. Принято решение об изоляции Ленина: "Ни друзья, ни домашние не должны сообщать. Вл.И. ничего из политической жизни".

Запрещалась переписка и свидания. По сути дела, это был домашний арест, прикрытый медицинским заключением. Однако это противоречит всем медицинским заключениям: интеллект Ленина сохранен.

Работа мозга продолжается. Он пишет статьи на актуальные политические проблемы, в том числе "Письмо съезду", где даются характеристики Сталину, Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Бухарину, Пятакову.

30 мая 1923 г. в угнетенном состоянии, не веря врачам, обещавшим благополучный исход болезни, Ленин попросил, чтобы к нему приехал Сталин. Зная твердый характер Сталина, Ленин обратился к нему с просьбой дать ему яд: "Теперь момент, о котором я вам говорил, наступил – у меня паралич и мне нужна ваша помощь".

Сталин первоначально согласился, передал разговор М. Ульяновой, но затем передумал, считая, что его согласие подтвердит безнадежность болезни Ленина Более того, понимая историческую ответственность, оставил письменный документ, удостоверяющий отказ принести яд.