Москва Поднебесная

– А самолёт-то при чём? – недоумевал майор, наблюдая расхаживающего по кабинету следователя, сделавшегося чем-то похожим на овчарку-следопыта, вставшую на задние лапы.

– При том! Самолёт-то бесследно исчез, а пассажиры все вернулись, не помнят ни черта, но, как один, рассказывают небылицы. А ведь они летели! Все до одного! Квитки билетов с фамилиями сохранились, сотрудники аэропорта каждого опознали. Документально всё подтверждено. Я так думаю, они на самом деле разбились, а вернулись как призраки, – тихо, будто боясь прослушивания, заключил Каюмов, – скоро начнут на улицах людей жрать!

– Ты, брат, сбрендил, – пожалел Загробулько Варлама, – начитался газет, и того… – Он покрутил у виска коротким толстым пальчиком, словно отвёрткой закручивал готовую вот-вот съехать черепную коробку. На самом деле, Загробулько в душе согласился с услышанным, но годами выработанная привычка всё осмыслять логически, словно тугая пробка, держала натиск переполнивших душу мистических догадок.

– Ну, нет! Я не сбрендил, – взорвался следователь, – пока ты тут ходишь-бродишь, фирмочки какие-то трясёшь, я всё сопоставил… сейчас покажу… – Он полез в ящик стола и извлёк оттуда тетрадь. – Вот, смотрите, товарищ майор!

Каюмов, пылая щеками, раскрыл перед Вифлеемом тетрадь. На клетчатом листе были аккуратно наклеены вырезки из газет, соединяясь друг с другом, словно электрическими проводами, жирными стрелками, нарисованными от руки. Внизу нервным подчерком было написано:

...

Ангел – 4

Холодильник – 3

Мол. чел. кр. бейсболка – 2 (3)

Самолёт – пропал!!!

– Это что?

– Схема! – торжественно объявил Каюмов, будто показывал тайно изобретённый вечный двигатель.

– Схема чего? – не понял Загробулько.

– Видишь, – ткнул пальцем Варлам, – сколько раз очевидцы видели ангела. Сначала в банке, потом пассажиры «Боинга» перед падением, потом на ток-шоу этой… как её?

– Вознесенской, – вспомнил Загробулько.

– Ага, плюс ещё несколько свидетельств, не особенно чётких, но…

– И что, ты хочешь сказать, что из райских садов спустился ангел, которому приспичило разбивать самолёты и рушить телебашни?

Каюмов посмотрел на майора так, будто у того вместо носа вдруг вырос слоновий хобот.

– Да не ангел это!..

– А кто?

– Люцифер!

– Кто? – не уразумел трёхлитровый милиционер, плохо знакомый с религиозной мифологией.

– Дьявол! – уточнил Каюмов зловеще.

Загробулько побледнел, и ему, несмотря на духоту и жару, стало внутри холодно и страшно. Тут дверь в кабинет открылась, и на пороге возник коротышка дежурный, объявивший писклявым голоском:

– Варлам Левонович, только что доставили троих!

– И?

– У одного при себе крылья! – выпалил радостно коротышка.

Оба мента переглянулись, как верные друзья перед расстрелом.

– Где они?

– Их Вера Анатольевна допрашивает.

Услышав это, Вифлеем забыл, как дышать. Он встал, сел, потом снова встал и кинулся в дверной проём. Сбив с ног не вышедшего ростом рядового, Загробулько полетел по коридору, словно поезд-электродизель в бездну обрыва. В висках стучало только одно:

«Верочка! Верочка!!! Ве-ро-чка!..»

Патруль

Когда Елисей открыл глаза, он увидел, что парит над городом, поддерживаемый рукой божественного создания. Сумка с крыльями висела у него на шее, слегка покачиваемая ветром. Лямка натёрла шею, и от тяжести ныли позвонки. Нистратов перехватил её руками и прижал к груди, словно мамаша родное дитя.

– Куда мы летим? – крикнул ангел в отставке, пытаясь повернуть ноющую шею к держащему его Метатрону.

– Летим в Москву, искать ИниПи Форгезо и исправлять ваши с ним огрехи. Он должен быть там…

– А я почему-то думал, что Форгезо – это не человек. Он мне во снах виделся какой-то странной субстанцией, я его про себя называл человек-радиоволна…

– Ну, почти так. ИниПи раньше был твоим напарником в нематериальной сфере и существовал как колебание волокнистой структуры времени-пространства, а теперь он тоже отчужденец.

– Как я? – обрадовался почему-то Нистратов.

Метатрон и Гор, летящий рядом, переглянулись.

– Не пойму, чему ты радуешься? Вы натворили делов, которые теперь расхлёбывать и расхлёбывать. Дезертировали в мир смертных, забыли всё начисто и даже не представляете себе, катастрофа какого масштаба грозит миру! – Метатрон сказал это с таким укором, что Елисею захотелось от чувства стыда, всплывшего мутным мыльным пузырём где-то внутри, броситься с высоты и разбиться вдребезги.

– Ладно, – сказал Гор, – не пугай беднягу, он же всего лишь человек!

Тут два крылатых существа захохотали на всё небо, и Нистратов почувствовал себя примерно так же, как десятилетний молокосос, сидящий в кампании взрослых мужиков, рассуждающих об отношениях с женским полом. Ему стало и обидно, и досадно, и захотелось напомнить небесным насмешникам, что и он, мол, тоже когда-то был… Но тут Елисей понял, что даже если это и правда и что был он когда-то в другой своей жизни ангелом, что с того? Ничегошеньки он не помнит и совершенно не понимает, чего от него хотят, какого такого он натворил и, уж тем более, что должен исправить.