Москва-Поднебесная, или Твоя стена - твое сознание

Елисей тоже посмотрел на камин и подумал: — «А ведь тридцать девять, действительно! Откуда он знает? Или он спрашивал уже?» — Нистратов наморщил лоб, что собственно он делал всегда, когда что-нибудь вспоминал.

— Да вы садитесь, садитесь — продолжил старик.

Елисей сел.

— Значит, сглазили вас. Так?

— Я не уверен, и потом…

— Ну, как же? — Не иначе как сглаз, ангелы на облаках… — хотя нет, Ангелы это не у вас. Или у вас? — хитро прищурился хозяин салона.

— «Он что мысли мои читает?», — Елисей посмотрел на старика с вызовом.

Тот в ответ, улыбнулся загадочно и вкрадчиво продолжил:

— Ну, так вот, я тебе помогу, и возьму за это, всего пятьдесят рублей, хоть и стоит такая помощь куда больше… — тут он снова хитро повел глазами, — но и ты мне Елисей Никанорович, окажешь одну услугу. Совсем простое дело, ну да об этом потом…

Он подошел к Елисею и положил свои руки ему на виски. Вопреки подозрениям руки оказались мягкими и теплыми и совсем не производили впечатления, что принадлежат они сухому старикашке. Скорее обладать ими мог молодой, полный сил и здоровья юноша.

— «И отчество я ему не говорил», — начал было припоминать Елисей, но тут его неумолимо стало затягивать в сон, как будто он маленькое дитя, укачиваемое мамкой в теплой и уютной люльке. На мгновение лишь приоткрыв глаза, Елисею удалось заметить, что-то странное позади мага, и он уже даже понял что это, и догадка его чуть было не повергла в шок, но тут глаза его словно налиые свинцом закрылись и он мгновенно уснул, сразу же забыв обо всем на свете. Он слышал лишь баюкающее бормотание зачаровывающего сознание голоса и чувствовал небывалое спокойствие и негу, шелест волн и глубину ночного неба, когда звезды миллиардами сияющих искр, плавно текут, куда-то вдаль, в бездну горизонта…

СУМКА

Проснулся Елисей у себя дома, в собственной кровати. Он встал и, как и обычно, как это и бывает каждое утро, отправился в ванну чистить зубы и принимать душ. Чувствовал он себя просто замечательно, или даже лучше сказать превосходно, что для него было крайне не естественно. Пока Елисей шел в ванну, его память потихонечку пробуждалась и уже в момент, когда он взглянул на себя, в столь привычное, треснутое в правом нижнем углу, зеркало над раковиной, картина его пребывания в салоне мага предстала перед ним в полном объеме. Правда, в первые секунды, Елисей, наивно полагал, что это лишь остатки ночного сновидения, но сон и реальность, как известно, вещи все-таки разные и за все свои тридцать девять лет Елисей еще ни разу их не путал. По крайней мере ему казалось, что не путал.

— «Но как же я попал домой?», — задал он себе немой вопрос, — «Уж что-что, но это бы я запомнил…».

Но, к сожалению именно этого он никак вспомнить не мог. Зато Елисей отчетливо помнил просьбу старика — сегодня в 17:35 у входа в кинотеатр «Нева» он должен будет встретиться с девушкой Настей, блондинкой лет двадцати и получить от нее темно-синюю сумку которую в четверг нужно будет передать человеку с пятнистой собакой на автовокзале в районе трех часов дня.

Эта информация, во всех деталях и подробностях, отпечаталась в памяти так же четко, как у какого-нибудь приговоренного преступника дата его казни.

Сегодня был вторник и значит, сумка будет больше суток находиться у Елисея. Что ни говори, а просьба странная. Да и человек, поручивший это дело тот еще фрукт. Елисей принялся, было сравнивать старика, с каким ни будь фруктом, но кроме сушеного инжира, так ничего ему в голову и не пришло. Самое удивительное, что у Нистратова даже и в мыслях не возникало простого, казалось бы вопроса — почему он, собственно, должен исполнять это поручение? Но в его голове сидела, застрявшей занозой, простая и все объясняющая аксиома: Надо — значит надо!

— Странное какое-то это дело, — сказал своему отражению Елисей Никанорович и, побрившись, пошел на кухню разогревать себе завтрак, оставленный заботливой женой. Дочери уже убежали в школу и Елисей был дома один. На работу идти ему было не нужно, так как на днях взят был двухнедельный отпуск, а нужно было чинить сломавшийся накануне сливной бачок, чем Елисей и занялся. Провозился он с чудом сантехнической мысли целый день, так толком ничего не починив. Бачек нагло тек, журча ручейком и раздражая без того расшатанные нервы Елисея. Он бросил свои невразумительные копошения внутри неподвластного ремонту устройства, помыл руки и отправился на встречу с загадочной блондинкой.

У кинотеатра, вопреки ожиданиям Елисея, народу было немного. Несколько влюбленных пар, молодой человек с цветами и бабка с тяжелыми авоськами пустых бутылок, хищно поджидающая добычу. Изредка к кассе подходили вечерние киноманы и, купив билет, удалялись в фойе. На часах было уже 36 минут шестого, а блондинки все не было.

— «Что-то в старике этом было жутко странное, — от скуки Елисей начал размышлять про себя, — Одежда что ли? А как он одет то был… Не помню ни чего… плащ или ряса какая…».