Москва Поднебесная

Божественное не вписывалось в теорию Иващенко. Он не мог сопоставить библейские трактаты о сотворении мира с реальностью жизни. Библия для него походила на сказку о вечном противоборстве добра со злом. Став пилотом, Степан Иващенко лично убедился, что на небесах царства божьего нет, а есть атмосферные слои, воздушные ямы и низкая температура, абсолютно не сопоставимая с условиями, при которых мог бы произрастать восславленный Библией райский сад. Минус шестьдесят и белые перья облаков – вот и всё, чем могло похвастаться небо на высоте десяти тысяч метров.

– Искупаться-то успеем? – поинтересовался Степан у капитана, заранее зная, что ответ будет положительным.

– Успеем, – улыбнулся Константин Савельевич.

– Сейчас, говорят, море под двадцать восемь градусов.

– Да ну?

– Точно!

Константин Савельевич Пыжников, пятидесятилетний капитан, недавно успешно прошедший переподготовку в США на пилота «Боинга-737», и теперь уверенно чувствовавший себя за штурвалом недавно закупленного одного из трёх крылатых красавцев, посмотрел на второго пилота и хотел сказать, что времени у них будет навалом, до самой ночи, что накупаются они будь здоров… Как вдруг увидел позади Иващенко за стеклом бокового обзора нечто невероятное.

Он распахнул глаза, выкатив их двумя грецкими орехами из орбит, и, заикаясь, стал кивать в сторону увиденного, будто пытался дотянуться носом до собственного лба. Иващенко испуганно обернулся, и вся его теория о происхождении жизни на планете рухнула в одночасье.

Слева по борту, в сорока градусах от «Боинга», разрывая облака, нёсся странный небольшой самолёт. Сверху на блестящем крыле его стоял холодильник, возле которого, прижавшись спиной к дверце, сидел молодой парень, преспокойно попивая пиво, а рядом с самолётом, расправив белоснежные крылья, летел ангел. Температура за бортом, точно так же, как и скорость, с которой он двигался, никак не предполагали такой парадоксальной картины.

Оба пилота, начисто забыв, зачем они находятся в небе, заворожённо, как два кролика перед коброй, уставились в окно. Казалось, самолёт с холодильником на крыле и сопровождающий их житель небес не несутся на сумасшедшей высоте с бешеной скоростью, а спокойно парят среди облачных декораций, подвешенные за страховочные тросы, и их слегка обдувает вентилятор.

– Ты это видишь? – не поворачиваясь, спросил Иващенко.

– А ты? – Капитан «Боинга» похолодел, будто его со всех сторон обложили льдом.

– Вижу. Что делать будем?

– А что нам делать? – помолчав, ответил капитан. – Ничего делать не будем, летим себе дальше.

– Главное, чтоб журналюг в салоне не было! – испугался неожиданно второй пилот, наблюдая за пируэтом, проделанным ангелом.

– А что такое? Почему? – удивился Константин Савельевич, представив вдруг, как бы было замечательно так же точно летать на белоснежных крыльях, пронзая мокрые облака, и, кувыркаясь, резвиться высоко над грешной землёй.

– Да ведь такое начнётся! – запаниковал Иващенко, оттягивая крючковатым пальцем петлю галстука.

– Дурак ты совсем! – Капитан скосил глаза на коллегу, рубашка которого намокла и прилипла к спине, будто в него с силой кинули медузу. – Это ж наоборот… Чудо!.. Об этом всем рассказать нужно, людям. Это ж получается, что…

– Да вы что? Нам же не поверят! – воскликнул Степан.

– Поверят!

Тут капитан вспомнил, что в его портфеле лежит подаренный недавно супругой японский цифровой фотоаппарат. Он потянулся к металлической ручке кейса, и в тот самый момент, когда пальцы его коснулись прохладного металла, ангел, сопровождающий удивительный самолёт, в один миг приблизился вплотную к лобовому стеклу «Боинга».

Тут случилось что-то необъяснимое. Турбины резко заглохли. Самолёт вдруг остановился, без рывка и каких бы то ни было травматических последствий для людей, и завис в небе.

Навалившаяся тишина вогнала лётчиков в ступор, и оба сразу ощутили желание вытащить из ушных раковин сухие ватные комки. Ангел застыл перед ошарашенными пилотами и только что вошедшей в кабину стюардессой Светланой, которая, выронив поднос с кофе, тонко пискнула мышонком, лишилась чувств, и вслед за жестяной посудой рухнула на пол. Пилоты, будучи мужчинами, привыкшими к опасностям и испытаниям, остались в сознании, а посему увидели, как от небесного создания, словно от накалившейся лампы, во все стороны разлетелись серпантином лучи, затмив сиянием всё.

Смотреть на это стало нестерпимо: видимо, из-за несовершенства человеческого зрения, обречённого не созерцать божественных чудес при жизни. А потому глаза лётчиков рефлекторно зажмурились. Но и это не спасло от неистового света их сузившиеся до размеров микрона зрачки, и оба как по команде впечатали в переносицы конечности, спасаясь от проникающего сквозь веки яростного огня. Через секунду «Боинг-737», совершающий рейс 1025 Москва-Адлер, исчез с экрана радара.

Диспетчер Капиталистиков Ираклий, увидев погасший зелёненький маячок, вскочил с кресла и, нервно подпрыгнув, метнулся в штаб, маневрируя в воздухе хвостом-галстуком, развивающимся сзади, отчего тот стал похож на красного летающего головастика.