Москва. Приложение для одиноких

Вечером Москва похожа на спящую мать. Она вроде бы и спит, но нет-нет да и проснется, чтобы посмотреть за детьми. То отшлепает, то прикроет одеялом, а то лишь погрозит пальцем. Мое место силы – это МГУ. Мой университет, мои дипломы, мои знания и мои ценности. Он знает все: Воробьевых спуститься – и в парк, где стоят скамейки, оттуда выйти на набережную, пройтись вдоль огней судов, послушать невнятную речь откуда-то с плавучих ресторанов, посторониться несущихся скейтеров и роллеров.

Она – спокойна. Ее ничто не трогает, не смущает. Ничто не вечно, она – навсегда. Ее холодная гордость может быть по нраву таким одиночкам и мазохистам, как я. Она на меня не претендует – мне достаточно, что она позволяет быть рядом с собой.

С репродуктора в парке играла попса, народ обнимался на газоне. Мне стало одиноко, и я вызвонил мерзлявку. Через полчаса она шла мне навстречу.

Вот очередное существо, которое в Москве не имеет ничего.

Я позвал ее гулять, потому что мне с ней было хорошо. Меня и мое одиночество дополнял кто-то необходимый. Тот, кто умеет слушать, идти, доверять. Мы пару раз с ней погуляли. Это все, что мы могли дать друг другу. Я показал ей Москву, она показала мне преданность и то, от чего я сбежал, – чрезмерную наивность и скучные взгляды на жизнь.

Мерзлявка – это зарисовка номер три. Как и оператор, пола она не имеет. Это то существо, которое не едет в Москву за счастьем, а просто бежит от своей прежней жизни. Они не ждут вершин – и рады каждой ступени несмотря ни на что. Москва для них не кажется жестокой – они считают ее справедливой и знают, что им здесь предстоит выживать. Отсюда стойкость, терпение, молчаливость, бережливость и непритязательность. Как правило, они добиваются каких-то целей и не стремятся к большему. Укрепиться хоть в чем-то – вот что движет ими.

Некоторые ее повадки и хитрости убивали ледяной шарм. Я попрощался, а потом посоветовал перечитать Достоевского. Мерзлявка исчезла, наступили жаркие дни.

Часть 4.

Около окна стоял со скрещенными руками шеф, возле него главред программы, а я сидел на стуле – в углу треугольника.

– Это все, что Вы сняли за три недели? – еще раз спросил редактор.– Это для архива кошачьих фотографий командировочных нужно было 190 000? – добавил шеф.

Я развел руками:

– В Питере жадные до ужаса. Эти фото коллекционер согласился отдать только по такой цене. Больше в городе нет ни одного документального кадра, не показанного ранее. Мы обыскали все.

Мы действительно шарились по всему Питеру. Думская улица, Комендантский проспект, гостиница «Коринтия», несчетные квартирники, утренние сейшны на крышах и нам с трудом удалось уложиться в 182 000, чтобы заплатить за такой скромный отдых.

– Это можно ставить только днем и в праздник. И только от безысходности.

– Я попрошу Вас! Такая солидная документальная работа! В ней отражено то, что мало изучено, и то, о чем не знает ни один человек, посещавший Эрмитаж!

– Дима, ты в среду едешь в горячую точку на месяц. Командировочных будет ровно на 190 000 меньше. Если компенсируешь профессионализмом, может, подумаю, добавлять или нет. – Шеф, нервничая, вышел, почти снеся дверь.

– Я на таких условиях не согласен работать! Вы на мне долго собираетесь выезжать? Только один человек делает рейтинги для канала – это я! Какие-то копейки для исторических кадров екатерининских кошек – это за-да-ром! А три недели ходить и побираться – мне, главному корреспонденту нашего канала?! Да, я все еще называю этот канал нашим, потому что я болею за него! Я делаю его и за свою работу я отвечаю! Это слишком! Я привез уникальный материал, а мне пеняют? Да их любое СМИ заберет прямо в эту минуту! А что я круглосуточно сидел в грязных подвалах Эрмитажа с драными кошками? Ну уж… знаете, что?!

– Дим, не кипятись хоть ты. Я поговорю еще раз, отсмотрим кадры вместе. Работай, давай пока.

Я не стал ему отвечать, но про себя порадовался: наконец горячая точка, хоть что-то интересное.

* * *

Меня неделю осаждала Светлана Демченко. То она услышала мой разговор, то она узнала про мои репортажи, то якобы вспомнила меня в юности своей под легендой, что я типа был автором городской газеты в ее родном городе.

– Димочка, я хочу мастер– класс!

– Светик, извини, не было времени тебе ответить. А сегодня я улетаю в 12.

Света мягко намекала на вечерний променад.