Москва против Мордора

Большая часть ораторов движется по привычному желобку привычных слов и кличей, но трое улавливают весну в еще холодном воздухе и новый неясный горизонт в движении сотен тысяч людей. На заднике небольшой сцены ярко и празднично сияют слова «За честные выборы!», но выборы прошли, а дальше что? Митрохин говорит о том, что надо дать себе отчет: выборы проиграны (по площади идет недовольный гул, и он поправляется: «выборы в нечестных условиях») — и нужно начинать новое движение к новым целям. Навальный говорит, как всегда, с угрозой: завтра мы развернем огромную пропагандистскую машину, которая достанет каждого жителя маленького городка, и через полгода каждый житель России будет знать… Тут он перечисляет всем известные фамилии, а также нефть, газ и прочие сокровища страны. Удальцов, выходящий к микрофону уже во тьме вечера, и вовсе выбрасывает к чертовой матери дальние планы, умные стратегии, замысловатые витийства и красивые кличи: «Мне надоело это… сегодня придем, завтра уйдем… Я вам говорю, сегодня я отсюда, с площади, никуда не уйду. Я тут останусь! Кто со мной, присоединяйтесь!»

Диспозиция митинга такова: плотная двадцатитысячная масса людей начинается от ступеней кинотеатра «Россия» и продолжается до Тверской. Безумного разноцветья флагов, которое было на Якиманке, нет, флаги «Яблока», ПАРНАСа, «Левого фронта» веют у сцены, и среди них затесался один имперский. Разделения на идеологии и убеждения нет, это общество в миниатюре, а вернее, активное его меньшинство, вышедшее прокладывать путь. Масса людей бродит, передвигается, иногда слушает ораторов, иногда скандирует и кричит, иногда вступает с ораторами в диалог. Когда Рыжков в очередной раз спрашивает со сцены, придут ли люди на марш 10 марта и будут ли приходит еще и еще, парень рядом со мной отвечает ему не без раздражения, как на вопрос дурацкий и докучливый: «Да придем! будем приходить! как на работу!» Все смеются.

Отдельных групп две. Слева, у «Известий», занимая всю проезжую часть, поднимая на тонких древках свои яркие флаги, стоят пираты. Председатель партии Рассудов механическим жестом, не поднимая головы, раздает листовки. На тротуаре Тверской, под взглядом Пушкина, воздев над головами черный флаг со словами «Свобода или смерть» и красно-черные флаги, спаянной группой стоят анархисты. Почти все они подняли шарфы до глаз, а некоторые в марлевых масках. И они кричат в сто своих молодых и отчаянных глоток, забивая микрофоны сцены. Когда выступает Навальный, они кричат: «Навальный, закрой рот!» Когда Чирикова со сцены объявляет в пароксизме страсти: «Путин — вор!», дружный хор уличных сорвиголов выстреливает в ответ яростное и язвительное: «Путин — краб!»

Проведя на Болотной, Сахарова и Якиманке много часов, исходив все закоулки митингов, я повидал такое разнообразие фигур и лиц, что на данный момент являюсь крупным коллекционером городских русских типов. Но и повидав так много, я тут, на Пушкинской, открываю для себя новые лица и выражения.

Лазает по размолотому тысячами ног снегу боковых газонов подтянутый человек с мрачным лицом и лыжной палкой в руке. На верхнем конце лыжной палки скромно повязана георгиевская ленточка. Стоит в аллее грузный пожилой человек с мудрым лицом, в расстегнутой куртке. Видно, что он оделся торжественно, как на защиту диссертации или на юбилей: пиджак, белоснежная рубашка, галстук. Он держит деревяшку с картонкой, на которой его строгое послание миру: «Нет гражданской войне!» А девушка в длинном пальто в двух поднятых вверх руках держит лист бумаги, на котором написано фломастером: «Нам нужна стабильность в наших, а не в ваших кошельках!»

Сегодня тут, на Пушкинской, в час первой и быстрой реакции на президентские выборы, многих нет. Нет норковых шуб и эксклюзивных джентльменов, держащих в руках IPadы в дорогих кожаных чехлах. Нет игривых и веселых лиц, которые сразу выдают тех, кто пришел на митинг как на тусовку. Здесь сегодня ядро протеста. Здесь сегодня те, кто готов к долгому пути. Политических лозунгов, как всегда, много — «Мы хотим, чтобы в России избирался президент, а не вождь!» — но при этом то тут, то там возникают в толпе трогательные, самодельные, придуманные вечером на кухне, нарисованные цветными фломастерами лозунги конкретной социальной боли. Стоят люди с плакатом, который вопит о закрывающейся школе для инвалидов, несут огромную растяжку ограбленные вкладчики АМТ-банка, движется по площади плакат инициативной группы МГУ «Нет коммерциализации образования!»