Москва. Путь к империи

Но как только в Москву вступили поляки, Пожарский сразу же решил перейти на сторону рязанского ополчения и поехал в столицу, чтобы вывезти оттуда семью. Он был, повторим, очень надежным человеком.

Очутившись в центре событий, он собрал людей у церкви Введения Богородицы, что на Лубянке, построил здесь острожок (баррикаду), а бойцов отослал на Пушечный двор. Быстро и без суеты работал князь. Поляки не догадывались, что происходит на Лубянке, готовились к решительной атаке. Но вдруг из-за острожка раздался залп нескольких орудий. Пока иноземцы соображали, что им предпринять, пушкари Пожарского «втоптали неприятеля в Китай-город». Восставшие уже готовились к атаке, но в этот миг из-за Китай-города обрушился на них шквал огня: это с отчаяния поляки подожгли дома, а ветер кинул злобное пламя на москвичей. Атака захлебнулась. Пришла ночь.

Поляки хорошо подготовились к бою, выделили две тысячи человек, дали им гнусный приказ поджечь Москву. И еще солнце не взошло, а те уже начали делать свою работу: с факелами в руках пронеслись они по городу, загорелась — в который уж раз! — Москва, заохала, застонала в огненном бреду. Только каменный Кремль не горел. Там были поляки.

Князь Дмитрий Пожарский не покидал своего поста до конца. Его ранило. Он упал на землю и, теряя сознание, крикнул: «Ох, хоть бы мне умереть, только бы не видеть того, что довелось увидеть!» Его подхватили воины, отнесли к повозке и отправили с верными людьми в Троице-Сергиев монастырь. Там князя подлечили, и он уехал в свою вотчину.

А через несколько месяцев по русским селениям и городам пронеслась печальная весть: после двадцатимесячной осады пал Смоленск! Двадцать месяцев осады! К 2 июня 1611 года, когда поляки наконец изготовились к штурму, в городе осталось двести человек, способных держать в руках оружие, причем каждому человеку приходилось оборонять более двадцати метров крепостной стены. Капитуляцию интервенты даже не предлагали смолянам, знали, что такие бойцы в плен не сдаются. Но знали они и другое: житель Смоленска, изменник, выдал им слабое место в крепостной стене. Туда один из рыцарей Мальтийского ордена, не раз участвовавших в войне на стороне Речи Посполитой, подложил порох.

В полночь интервенты приблизились к городу. Грянул взрыв, в проход бросились поляки и рыцари. Под натиском противника защитники медленно отходили к огромной горе, на которой стоял собор. Под собором, в подвалах, хранился порох…

Двадцать месяцев русская крепость держала у своих стен огромную армию неприятеля, как бы давая возможность русским разобраться в сложившейся ситуации, подумать, передохнуть и организовать сопротивление. Подумать русским людям было о чем. Вот уж пятьдесят без малого лет, с 1565 года, с опричнины, введенной Иваном Грозным, металась по стране, мучила соотечественников страшная беда, когда сосед предавал соседа, а затем и родственника, частенько и брата, и даже жену, затем и его самого оговаривали и отдавали царским опричникам на расправу другие люди. Беда эта не минула и самих царских слуг — они тоже стали грызться между собой… Так Иван Грозный проводил политику укрепления царской власти, мечтая, видимо, превратить Русскую землю в вотчину Кремля. Кто-то считал и считает эту политику верной, кто-то является яростным противником использования подобных средств для достижения любой цели, даже самой что ни на есть великой. Кто прав? Кто с точностью до «дважды два — четыре» ответит на этот важнейший вопрос? Скорее всего объективней всех окажутся те, кого принесли в жертву политике Грозного. А жертв было много. Уже опричнину отвергли, но страшная духовная болезнь, имя которой бесчеловечность, прогрессировала. А тем временем поднимался по ступеням власти будущий царь Борис Годунов, при котором подозрительность, всеобщее недоверие, быстро перерастающее в ненависть, продолжали распространяться в Русском государстве.

Именно подозрительность, всеобщее недоверие, злоба явились главной причиной того, что народ так легко принимал всех лжецарей, метался от одного вождя к другому, губил не только соотечественников своих, но и душу свою.

Но, позвольте, скажет не искушенный в истории читатель, может быть, он собственными руками хотел уничтожить Русское государство? Да нет же, нет! Не было у него таких мыслей и в помине! Это доказали последние защитники славного города Смоленска. Они медленно отходили на холм, заманивая к себе поближе врагов. Они сделали свое дело честно, и теперь осталось сделать последний шаг… Взрыв страшной силы прогремел над городом… Нет, когда надо, находились у государства защитники. Оборону города возглавлял воевода Шеин. Прекрасную крепость построили люди под руководством Федора Савельева (Коня).

Трех месяцев не прошло после падения Смоленска, а в Нижнем Новгороде 1 сентября 1611 года на должность посадского старосты вступил Кузьма Минин, человек с хваткой купца, с умом государственным, с сердцем истинного патриота. Очень энергичный человек.