Москва. Путь к империи

Но Петра I такой исход дела не порадовал. Он писал Ромодановскому Федору Юрьевичу, возглавлявшему Преображенский приказ (ведал делами по политическим преступлениям): «В том же письме объявлен бунт от стрельцов, и что вашим правительством и службою солдат усмирен. Зело радуемся, только зело мне печально и досадно на тебя, для чего ты сего дела в розыск не вступил. Бог тебя судит! Не так было говорено на загородном дворце в сенях. А буде думаете, что мы пропали (для того, что почты задерживались) и для того боясь, и в дело не вступаешь; воистину скорее бы почта весть была; только, слава Богу, ни один не умер: все живы. Я не знаю, откуда на вас такой страх бабий! Мало ль живет, что почты пропадают?.. Неколи ничего ожидать с такою трусостью! Пожалуй, не осердись: воистину от болезни сердца писал»[272].

Петр все прекрасно понял: и цели заговора, и очаг, откуда распространялся огонь, и причину «страха бабьего» у бояр. Он уже знал, что нужно делать. Но Ромодановский еще сомневался. В конце мая в Москве был издан указ всем стрельцам оставаться на своих местах, а тех, кто покинет службу и вернется в столицу, посылать в Малороссию на вечное житье. Жить там, тем более вечно, в тот век было несладко.

Стрельцы указ выслушали, но не подчинились ему. В Москву с литовской границы сбежали 50 стрельцов, их арестовали, но соратники выручили своих друзей. Маслов, один из стрельцов, зачитал письмо от Софьи. В нем царевна уговаривала воинов явиться в Москву, разбить лагерь неподалеку от Новодевичьего монастыря. А если, было написано далее в письме, стрельцов не пустят в столицу воины Петра, то нужно будет разгромить их.

За такое письмо, если бы его нашли, Софье грозила бы смертная казнь. Маслов зачитал соратникам обращение царевны, стрельцы решили на сходе идти на Москву, быстро собрались в поход.

Столица всполошилась. Из города по деревням потянулись со своим имуществом разные люди, бедные и богатые. События 1682 года помнили многие. Никому не хотелось оказаться в заложниках у пьяной озверелой солдатни.

Бояре доверили московское войско Шеину, в помощники ему назначили Гордона и князя Кольцова-Масальского.

Стрельцы еще на сходе решили уничтожить Немецкую слободу, и поэтому Гордону сам Бог велел воевать с ними. Сподвижник Петра, его учитель, друг, Гордон уже в 1689 году решительно встал на сторону царя и сейчас руководил всеми действиями московского войска.

Начал он с того, что перекрыл подходы к Воскресенскому монастырю, куда устремились мятежники. Стрельцы, понимавшие толк в военном деле, увидели перед собой силу, спесь их слегка поугасла. Слегка. Гордон не хотел кровопролития. Несколько раз он выходил на переговоры к стрельцам, пытался миром окончить дело. Стрельцы стояли на своем: нас незаслуженно обижают, посылают в самые трудные места, не дают нам отдохнуть, увидеть жен, стариков родителей.

Гордон проявил терпение и выдержку. Он не спешил, за время переговоров немецкий артиллерист полковник Крагге оценивал достоинства местности, исследовал позиции противника и расставил пушки так, что весь лагерь стрельцов оказался под перекрестным огнем.

Утром 18 июня Гордон вновь пытался договориться со стрельцами. Они же заявили, что либо войдут в Москву, либо погибнут в бою. Им так хотелось обнять своих жен и детей? А может быть, им хотелось освободить из Новодевичьего монастыря царевну Софью, привести ее в Кремль и устроить в Москве очередной шабаш смерти?

Гордон вернулся на свои позиции, и московские пушки дали залп — снаряды полетели над головами стрельцов, принявших бой на свою беду. Следующие четыре залпа сгубили много стрельцов, они не смогли дать достойный отпор опытному Гордону. Сражение продолжалось недолго. Бунтовщиков переловили и отправили в темницы Воскресенского монастыря. Начался розыск. Царю послали очередное письмо, которое застало его в Вене. Петр, не мешкая, уехал в Россию.

Пока его не было, бояре повесили пятьдесят шесть зачинщиков бунта. Розыск и дознание они вели по всем правилам тогдашней «пыточной науки», искали письмо Софьи, которое зачитывал соратникам Маслов. Но стрельцы не дали показаний против своей царевны: самые жестокие пытки выдержали они, ни намеком, ни полсловом не обмолвились о письме. Упрямо твердили одно и то же: нас обижали, мы давно не видели жен и детей, мы хотели отдохнуть. Бояр их ответы устроили. Они повелели повесить «всего» пятьдесят шесть человек, остальных заключили в темницы разных монастырей. По сведениям Гордона, воевода Шеин, руководивший дознанием, приказал повесить около ста тридцати человек, отправить в монастыри тысячу восемьсот сорок пять человек, из которых впоследствии сбежало, на свое счастье, сто девять.

В конце августа в столицу явился Петр. На следующий день, 26 августа, в селе Преображенском он собрал бояр и лично начал обрезать им бороды, укорачивать длинные их одежды. Это обновление длилось две недели. Стрельцы, борцы за русскую старину, две недели молча наблюдали за происходящим. Они боялись худшего, и худшее пришло.