Москва. Путь к империи

Царица Анастасия в 1557 году родила сына Федора, для трона совсем непригодного, тихого, кроткого. «Не наследовав ума царственного, Федор не имел ни сановитой наружности отца, ни мужественной красоты деда и прадеда: был росту малого, дрябл телом, лицом бледен, всегда улыбался, но без живости; двигался медленно, ходил неровным шагом от слабости в ногах, одним словом, изъявлял в себе преждевременное изнеможение сил естественных и душевных»[194]. Иван IV в цари его не готовил, да и не стоило время тратить на него, блаженного. Еще в детстве, посылая «слабоумного сына на колокольни», отец не без укора частенько повторял: «Из тебя хороший звонарь вышел бы, а не царь».

Но был ли Федор Иванович слабоумным — вот вопрос, на который не так-то просто ответить тем, кто оценивает людей с точки зрения их способностей повелевать.

В 1551 году 2 августа в Москве умер Василий Блаженный, юродивый московский. В житиях его называли трудолюбивым и богобоязненным. В юношеские годы он случайно обнаружил в себе дар предсказания, покинул мастерскую сапожника, «начал подвиг юродства», о чем кратко было поведано выше. Никто в Москве — от смерда до царя — не назвал бы Василия Блаженного слабоумным. Потому что московский юродивый имел возможность поступать так, как подсказывали ему его душа, его разум, способный преодолевать непреодолеваемое — время, и предсказывать людям их будущее, своим жизненным подвигом учить людей «нравственной жизни», а смелым словом своим громогласно указывать царям и простолюдинам на их недостатки, на их пороки. Иван IV Васильевич уважал и побаивался этого могучего человека, после смерти Блаженного нес вместе с боярами его гроб…

Федор Иванович был человеком блаженным, но ему крупно не повезло: он родился в семье грозного царя, деспота не только в стране, но и в семье. Младшему сыну Анастасии нравилось звонить в колокола. Но ему не нравился укоризненный, пренебрежительный голос отца: «Иди потрезвонь!» Как и любая душа блаженная, душа Федора воспринимала звуки, исходящие из глубин колокольных, по-особому. Он слышал в колокольных голосах говор человеческих душ и удивлялся, всегда с волнением взбираясь на колокольни, почему его отец, человек музыкально одаренный, с такой беспечной грубостью относится к нему, к сыну своему. Федор Иванович родился не править страной, но блаженствовать, блаженно слушать музыку молитв и шорох горящих свечей, дергать себе на радость и в успокоение души своей струны колоколов, говорить негромким, совсем тихим голосом всем правду, которую во все времена и во всех странах имели право говорить только юродивые.

Это очень грустно: родиться блаженным и стать царем. Это — несправедливо. Это гораздо хуже, чем родиться царем и стать юродивым.

Но коль скоро случилась сия беда с блаженным человеком и стал он царем, то как же он правил страной, Москвой, справился ли Федор Иванович с задачей, поставленной перед ним судьбой, историей? Можно ли оценить его деятельность, исходя, естественно, не из общепринятого мнения о том, что второй сын Анастасии был слабоумным, но из того, что родился он блаженным?

Блаженный сын, звонарь по призванию, прибыл 10 марта 1584 года к больному отцу вместе с боярами и писцом. Иван IV выглядел утомленным, но еще не сломленным тяжкой болезнью. Царь боролся. Ему не хотелось уходить из этого мира. Спокойным взором осмотрел он вошедших в его покои, приказал писать завещание. Не известно, почему он написал такое завещание. Может быть, потому, что сильно надеялся выжить.

Иван IV Грозный «объявил царевича Федора наследником престола и монархом, избрал князя Ивана Петровича Шуйского, Ивана Федоровича Мстиславского, Никиту Романовича Юрьева, Бориса Годунова и Бельского в советники и блюстители державы, да облегчают юному Федору (слабому телом и душой) бремя забот государевых; младенцу Дмитрию с матерью назначил в удел город Углич и вверил его воспитание Бельскому»[195].

Федор, блаженный, внимательно слушал отца, хотя и улыбался при этом тихой, робкой улыбкой: то ли блаженной детской, то ли блаженной мудрой. Отец поблагодарил всех присутствующих за победы и подвиги во славу Отечества и обратился непосредственно к сыну. В своем последнем слове царь, ослабленный болезнью, не смог продиктовать трудолюбивому писцу нечто вроде «Поучения Мономаха», либо трактата Константина VII Багрянородного «Как управлять империей», либо знаменитого «Кабус намэ», а то и «Артахашастры» — времени осталось слишком мало у грозного царя, он был краток. Иван IV завещал сыну править страной «благочестиво, с любовью и милостью», стараться не воевать, снизить налоги согражданам, выпустить из плена всех иноземцев, заботиться о благе соотечественников.

Он был очень добр в тот день. Престолонаследнику могло показаться, что действительно можно править страной с этаким миролюбивым, нежным придыханием: ах, ничего, я во всем разберусь, всех удовлетворю, со всеми помирюсь, всех облагодетельствую и буду ежедневно звонить в колокола и слушать колокольные мелодии.