Москва. Путь к империи

Годунов догадывался о недовольстве князей, но в открытую бороться с ними не решался. Он обратился за помощью к митрополиту Дионисию. Тот внимательно выслушал правителя, призвал к себе в кремлевские палаты псковского героя Ивана Петровича Шуйского и Бориса Федоровича Годунова, долго и терпеливо говорил им о том, что страна нуждается в мире, что надо забыть все обиды, простить друг другу мелкие грехи и служить Отечеству верой и правдой. Знаменитый полководец из древнего рода Рюриковичей и не менее знаменитый новый политик и государственный деятель делали вид, что они понимают и разделяют мысли митрополита и готовы последовать его совету. Митрополит успокоился. Борис подал Ивану руку первым. Шуйский ответил на рукопожатие. Они поклялись быть верными друзьями, помогать друг другу во всех государственных делах.

Князь вышел на площадь перед Грановитой палатой, рассказал все собравшимся людям. Москвичи радовались. Вражда между этими деятелями ничего хорошего не сулила никому. Сил было много и у Шуйского, и у Годунова.

«Иван Петрович! Что вы наделали? И нас, и вас Борис погубит!» — крикнули из радостной толпы два купца, не уберегли себя, не смогли сдержаться. Шуйский промолчал, в толпе зашумели на несдержанных, а ночью их взяли люди Годунова и отправили так далеко, что больше о них никто не слышал.

Соперники Бориса в борьбе за власть решили нанести ему открытый удар. Понимая, что приязнь Федора к правителю во многом зависит от Ирины, митрополит Дионисий, Иван Петрович Шуйский с многочисленными единомышленниками из разных сословий договорились явиться к царю и просить его развестись с бесплодной женой, избрать себе другую супругу, чтобы та родила наследника престола.

В самом деле, без наследника никак нельзя! Род Рюриковичей в опасности! Нельзя доверять власть безродному Годунову! Доброхоты умирающего рода нашли сыну Грозного подходящую невесту, сестру Мстиславского, погибшего по воле Годунова, написали Федору послание.

Они все продумали до мелочей. Сестра Мстиславского, будь она женой царя, исхитрилась бы, нашла бы нужные слова, ласки, приговоры и… не видать бы Годунову его почета, славы, авторитета, отправился бы он по следам князя Мстиславского. Очень точен был расчет. Всего два момента не учли сторонники митрополита и Шуйского. Первое — блаженные (особенно блаженно влюбленные) не изменяют даже бесплодным женам. Второе — Борис не шутки ради и не по случаю взобрался на вершину власти, откуда он зорко следил за каждым движением противника.

Годунов не был Рюриковичем, и это ему помогло! Он не верил никому и ничему. Его не смутили искренние слова князя Шуйского во время их примирения, правитель не расслабился, не опустил вожжи.

Узнав о заговоре, он этакой кроткой овечкой явился к митрополиту и стал убеждать его в том, что развод при законной здоровой жене есть беззаконие, что делать этого нельзя. Дионисий был потрясен речью Бориса, а главное, тихим, пронизывающим душу голосом правителя, его всеубеждающей логикой. Он стоял перед Годуновым как провинившийся мальчишка. Плохи дела были у Рюриковичей. Борис Федорович, продолжая игру, обещал не мстить людям, которые, желая добра Отечеству, не знали, где это добро находится. А он знал.

Митрополит Дионисий разволновался от переполнивших его патриотических чувств, обещал ради спокойствия и мира внутри страны никогда больше не помышлять о разрушении царской семьи (а значит, и благополучия Годунова), а Борис в свою очередь поклялся не преследовать виновных в этом деле.

На том они и разошлись.

Исполняя обещания, правитель оставил заклятых врагов в покое. На некоторое время. За попытку разрушить супружеский союз Ирины и Федора пострадала ни в чем не повинная сестра князя Мстиславского. Летописцы не сообщают, как она отреагировала на планы знаменитых мужчин и что при этом думала, о чем мечтала. Отказаться от заманчивого предложения ей было бы трудно, как и любой княжне, как и любой девице на выданье. Она и не отказалась. И попала за это в монастырь. Чтоб другим девицам на выданье неповадно было мешать Годунову.

В Москве отнеслись к этому событию спокойно. Главное, чтобы царь здравствовал, чтобы не буйствовали в городе злые люди, чтобы не носились по улицам в ночные часы бешеные конники.

Годунов, однако, о мести не забыл. Он не стал ждать удобного случая для нанесения по врагу ответного удара, другие важные дела уже увлекли его, не оставляли времени на подготовку какого-нибудь изощренного ответа. Он соблазнился самым примитивным способом мести — ложным доносом.