Москва. Путь к империи

Приступил он к обязанностям посадского старосты и первым делом о Родине вспомнил, сказал народу на сходке у собора: «Православные люди, поохотим помочь Московскому государству!»

Земский собор в Нижнем Новгороде единодушно поддержал предложение Кузьмы Минина: спасать нужно Отчизну! И возликовали люди — какое великое дело сделали. Постановили же, все как один сказали: «Русь надо спасать!» Но прошел день, второй, третий, а она не спасалась! Оказывается, деньги большие для этого дела нужны: на вооружение, на воинов. Людей, способных драться с любым врагом за спасение Отечества, в волжском городе было много, но денег на организацию похода в богатом купеческом Нижнем Новгороде не нашлось ни алтына. Потому что как раз за день-два до Земского собора один купец отправил товар на Каспий, другой — заложил деньги в Архангельске, третий — отправил приказчиков в Сибирь и так далее, и так далее: от самого бедного до самого богатого купца. Дело купецкое, видно, такое сложное: сегодня ни гроша, а завтра или через неделю-другую будет и алтын, и поболее того.

Но Родину-то нужно спасать сегодня!

Опять на сходке у собора зашумел народ, притих, когда слово взял Кузьма Минин. Знал он про нижегородский люд многое, бывалый был человек, хоть и не самый богатый, не самый знатный. Но что знание! Слово нужно верное найти, верный ход. И нашел верное слово староста, сказал по-простому: «Православные люди! Не пожалеем животов наших, да не токмо животов — дворы свои продадим, жен, детей заложим, и будем бить челом, чтоб кто-нибудь стал у нас начальником. Дело великое! И какая хвала будет всем от Русской земли, что от такого малого города, как наш, произойдет такое великое дело: я знаю, только мы на это подвинемся, так и многие города к нам пристанут и мы избавимся от иноплеменников».

Понравилась речь посадского старосты нижегородскому люду. Загалдели все на площади: «Заложим жен и детей, но спасем Русскую землю!» А Кузьма Минин, даром что бывалый человек, тут же приказал выборным людям силой взять — постановили же! — и выставить на продажу в холопы семьи всех богатых горожан. А кто, если спросить начистоту, откажется от соблазна иметь в собственном доме работницу с купецким званием?! К примеру, купецкая дочь да в холопочках — прелесть-то какая, отрада для души. Ни дать ни взять.

Тут уж встревожились купецкие сердца: своих родненьких жен да детей они уважали, любили и точно знали, что государство начинается в родном доме, за семейным столом. И за такое государство они горой стояли. Факт. Иначе бы нижегородские семьи в те смутные времена распались бы, и что бы делала без этих семей спасенная Русь, трудно сказать.

Но случилось все, как в доброй русской сказке: нижегородские купцы полезли в свои тайники, набили кошельки, выкупили на торгах жен и детей своих, вернулись в хоромы и стали жить-поживать и добра наживать, с гордостью детям и внукам рассказывая по вечерам о своем подвиге во славу Родины и на счастье семьи.

Кузьме Минину, однако, было не до рассказов. Великое дело началось с шутки, первые средства поступили в казну ополчения, но их явно не хватало. На Земском соборе приняли решение собирать «пятую деньгу» с посада, городских монастырей и их вотчин. Многие жители Нижнего Новгорода вносили добровольные пожертвования. Кузьма Минин вел строгий учет каждой копейке и думал о воеводе ополчения.

Выбор его пал на князя Д. М. Пожарского, еще, правда, не залечившего раны. Народ согласился. Почему? Может быть, князь Пожарский одержал к этому времени великие победы, прославившие его имя на века? Победы, конечно, были, но «местного масштаба». Они говорили о полководческом даровании, которому еще нужно развиваться в боях и сражениях. Опыта крупных битв у Пожарского явно не хватало. Почему же именно его избрали воеводой ополчения? Потому что ни его ближайшие предки (хотя бы отец и дед), ни сам он ничем себя не скомпрометировали в бурных событиях XVI века, и сам Дмитрий Михайлович зарекомендовал себя «честным мужем, кому заобычно ратное дело… и который во измене не явился».

Нижегородцы собирали ополчение на святое дело — Русское государство спасать. В таких делах и люди нужны святые, пусть и не самые талантливые, не самые могучие. Это ведь не профессиональное войско, которому предстоит поход в дальние края, не банда разбойников… это народное ополчение. Принимали в него дворян, детей боярских, стрельцов, пушкарей, посадских людей, крестьян. Не отказывались от услуг партизан и отдельных казаков.

Но когда к воеводе прибыли наемники, изъявив желание вступить в его войско, он ответил им строго: «Наемные люди из других государств нам теперь не надобны». И мнение князя поддержали все в земском ополчении, хотя было ясно, что отвергнутые наемники (а также крупные банды казаков) могут перейти на сторону поляков. Не пугало это ни Минина, ни Пожарского, ни рядовых ополченцев. На святое дело хотели идти они с чистой совестью, не запачканной кровью сограждан, не отягченной грехом грабежа и насилия.