Москва. Путь к империи

Фролку на лобное место не отправили. По закону его обязаны были выслушать, проверить истину его слов, а уж потом решать — стоило ли его «государево слово и дело» жизни, пусть даже очень простой.

Фролка рассказал слугам Алексея Михайловича о каком-то кладе, якобы очень большом и ценном. О богатствах Степана Разина знали многие, но… никто, даже брат его, не знал о том, где спрятаны сокровища атамана. Несколько раз искали клад по наводке Фролки, но неудачно. Брат Степана Разина нервничал, искренне удивлялся: куда подевался клад? И мечтал о жизни. Царь сжалился над ним, заменил смертный приговор пожизненным заключением, еще целых пять лет Фролка просто жил.

Последние годы Алексея Михайловича

В самый критический момент жизни царя, когда, с одной стороны, осложнились внешнеполитические дела Русского государства, с другой стороны, расширялось восстание Степана Разина на юге, когда экономическое состояние державы было плачевным и никто из монархов Европы даже не обещал помочь русскому царю, стряслась у него беда великая — семейная. 2 марта после родов умерла царица Мария Ильинична. Алексей Михайлович не успел оплакать любимую супругу, как через два дня умерла новорожденная дочь. А еще через три месяца скончался царевич Симеон. А еще через несколько месяцев — царевич Алексей. Судьба нещадно била русского царя, Тишайшего. Многие люди после таких ударов менялись до неузнаваемости. Алексей Михайлович остался самим собой.

В это время он сблизился с Артамоном Сергеевичем Матвеевым, человеком эрудированным, любившим книгу, понимавшим искусство. Артамон Матвеев был начальником Посольского приказа и сумел сделать это административное учреждение своего рода научным центром. Здесь переводились иностранные и писались русские книги. Женатый на шотландке, Артамон Сергеевич первым на Руси осознал превосходство многих иностранных обычаев над доморощенными и, главное, понял великую пользу просвещения и образования на Руси, заметно отставшей в этом отношении от европейских государств.

Подобные же мысли приходили не раз в голову и самому царю. На почве просвещения, понимания его необходимости на Руси произошло столь тесное сближение этого прогрессивных взглядов боярина и русского царя, уже готового к культурному переустройству державы.

Перемены во дворце и в Москве начались с женитьбы Алексея Михайловича на Наталье Кирилловне Нарышкиной. Об этой свадьбе, о самих Нарышкиных сочинено много красивых легенд, передаваемых историками разных поколений. Одну из них цитирует по «Историческому, политическому и статистическому журналу», вышедшему в 1827 году, М. И. Пыляев в своем труде «Старая Москва». Согласно этой легенде Артамон Сергеевич Матвеев проезжал однажды мимо селения Киркино, что в двадцати пяти верстах от города Михайлова, и увидел одиннадцатилетнюю девицу, безутешно рыдавшую у своего дома. Боярин спросил о причине ее горя у соседей. Оказалось, юная девица оплакивала свою девку, «самовольно удавившуюся». Артамон Сергеевич взял плачущую к себе на воспитание и, как впоследствии оказалось, сделал огромнейшую услугу не только доброй девице, но и Алексею Михайловичу, и всему Русскому государству. В селе Киркино еще в XIX веке люди гордо говорили: «Если бы не удавилась девка в Киркине, не быть бы на свете Петру».

По другим данным, признаваемым всеми учеными, Матвеев взял в жены шотландку Гамильтон из Немецкой слободы, при крещении принявшей имя Авдотьи Григорьевны. Он служил «в иноземных полках», стал рейтарским полковником, а по жене «находился в родстве с родом Нарышкиных: это были старинные рязанские дворяне, происходившие от одного крымского выходца в XV столетии. В XVII веке Нарышкины были наделены поместьями в Тарусе»[236].

Таруса, Рязань, Михайлов расположены не так далеко друг от друга, и вполне возможно, что Матвеев оказался в Киркине не случайно, а приехал специально либо проведать родственников жены (Федор Полуэктович Нарышкин «был женат на племяннице жены Матвеева», а у брата Федора, Кирилла Полуэктовича, была дочка Наталья, которая «с одиннадцати-двенадцати лет воспитывалась в доме Матвеева»).

В 1669 году Алексей Михайлович, сорокалетний, еще весьма видный мужчина, к тому же царь, решил жениться во второй раз. Назначили смотрины. Жениху приглянулась Наталья Кирилловна Нарышкина. Но смотрины еще продолжались, и борьба родственников претенденток накалилась до предела. Кроме того, Матвеева в Москве боялись и ненавидели многие бояре. Нарышкину ненавидели дочери Алексея Михайловича — почти ровесницы будущей мачехи. Тетки русского царя — «богомольные хранительницы старых порядков» — не раз высказывали отрицательные суждения в адрес Матвеева еще задолго до решения племянника жениться. Старым девам очень не нравились взгляды Артамона Сергеевича, его симпатии ко всему иностранному, променявшего русскую красавицу на какую-то Гамильтон. Когда же Алексей Михайлович остановил свой выбор на Нарышкиной, известной своим доброжелательным отношением к зарубежным веяниям, тетки царя просто обезумели от страха.