Москва. Путь к империи

Симонов монастырь основал племянник преподобного Сергия Радонежского Феодор. Старый Симонов монастырь имел храм Рождества Богородицы близ Медвежьего, или Лосиного, озерка (впоследствии Лизин пруд). В Старом Симоновом монастыре погребены иноки Пересвет и Ослябя. Когда боярин Симонов из рода Головиных пожертвовал землю для монастыря, то он был перенесен на новое место, где построили храм Успения[93]. Преподобный Сергий сам выкопал здесь пруд.

Возвратившись после Куликовской битвы в Москву, Дмитрий Донской основал в 1380 году Высоко-Петровский монастырь при церкви Боголюбской Богоматери в селе Высоцком, существовавшей еще со времен Ивана Калиты.

Существует мнение, что великий князь Дмитрий Иванович основал монастырь Николы Старого, по имени которого названы Никольские ворота Кремля и улица Никольская.

В 1386 году княгиня Мария Кейстутьевна, мать серпуховского князя Владимира Андреевича, основала на холме у реки Неглинной Рождественский монастырь, в котором ее и погребли. Ее невестка, княгиня Елена, дочь Ольгерда, завещала монастырю свои вотчины.

Великая княгиня Евдокия в 1380 году основала в Кремле церковь Рождества Богородицы в память победы русского воинства на поле Куликовом. Она же, будучи уже инокиней Евфросиньей, основала в 1407 году Вознесенский монастырь. Он был возведен на месте княжеского терема. Отсюда, стоя на крыльце, она провожала великого князя Дмитрия Ивановича на знаменитую битву.

Во время правления Дмитрия Донского в Москве появились новые ремесла и производства. Освоение огнестрельного оружия привело к необходимости строительства собственного порохового завода. Изменилась технология чеканки монет, что позволило чеканить монеты лучшего качества. Серебряные монеты назывались деньгами, медные — пулами. Московского герба в то время еще не существовало.

Племянник святого Сергия, Феодор, обладавший незаурядным умом и обширными знаниями, был в Константинополе рукоположен в сан архимандрита. Патриарх Нил разрешил назвать обитель Феодора на Козьем болоте Патриаршею и дал ей особый статус независимой от митрополита всея Руси обители.

В 1385 году Дмитрий Донской собрал войско из дружин 26 подвластных ему городов и повел рать на Новгород, где взбунтовался народ, прельщенный дарами князя литовского Патрикия Наримантовича. В тридцати верстах от реки Волхов великий князь остановился, как бы давая бунтовщикам время подумать. Новгородцев напугала сила объединенного войска. В стан Дмитрия явился новгородский архиепископ Алексий. Переговоры велись не один день. Новгородцы, не желавшие покоряться окончательно Москве и терять республиканские обычаи и законы, в то же время не хотели проливать кровь сограждан. Они, хотя и готовились к боям под руководством Патрикия, но посылали к Дмитрию послов от всего города и от каждого из пяти концов города. Наконец договорились! «Великий князь подписал мирную грамоту с условием, чтобы Новгород всегда повиновался ему как государю верховному, платил ежегодно так называемый черный бор… и внес в казну княжескую 8000 рублей за долговременные наглости своих разбойников»[94].

В 1386 году в Москву неожиданно прибыл сын Дмитрия Донского Василий. После нашествия Тохтамыша он был послан в Орду, с тем чтобы помешать князю тверскому Михаилу получить ярлык на великое княжение. Свою миссию совсем юный — ему было всего 12 лет — князь исполнил. Русские обязались платить дань, хан оставлял у себя на несколько лет сыновей московского, нижегородского и тверского князей, но Василий вскоре совершил отчаянный побег из Орды и окольными путями, через Литву, пробрался в Москву. Похвальный поступок! Но знаменательна еще и реакция Орды на него — грозный Тохтамыш никак не отреагировал на эту дерзость данника, не подумал даже о наказании провинившегося. Говорит это больше о силе Москвы или о слабости Орды — трудно сказать определенно.

Послушаем мнение историка Костомарова: «Сам Димитрий не был князем, способным мудростью правления облегчить тяжелую судьбу народа; действовал ли он от себя или по внушениям бояр своих — в его действиях виден ряд промахов. Следуя задаче подчинить Москве русские земли, он не только не умел достигать своих целей, но даже упускал из рук то, что ему доставляли сами обстоятельства; он не уничтожил силы и самостоятельности Твери и Рязани, не умел и поладить с ними так, чтоб они были заодно с Москвою для общих русских целей; Димитрий только раздражал их и подвергал напрасному разорению ни в чем не повинных жителей этих земель; раздражал Орду, но не воспользовался ее временным разорением, не предпринял мер к обороне против опасности; и последствием всей его деятельности было то, что разоренная Русь опять должна была ползать и унижаться перед издыхающей Ордой»[95].