Москва разгульная

Молодость Льва Толстого, будущего великого моралиста, была разгульной и бурной. Он был одержим женщинами, о чем подробно писал в своих юношеских дневниках. Там можно найти такие строчки: «Это уже не темперамент, а привычка разврата. Похоть ужасная, доходящая до физической болезни». Вспоминал он и том, как в юности обольстил горничную своей сестры Гашу. Позже девушку выгнали из дома, и она погибла.

Ухаживая за своей будущей женой Софьей Андреевной, писатель продолжал поддерживать связь с крестьянкой Аксиньей. «Видел мельком Аксинью. Очень хороша… Я влюблен, как никогда в жизни. Нет другой мысли. Мучаюсь. Мне даже страшно становится, как она мне близка…». Позже их общий сын останется жить в усадьбе.

Толстой женился в 34 года, его невесте, умной и невинной Софье Берс, было всего 18 лет. Получив ее согласие, он обязал ее прочитать его интимный личный дневник, во всех подробностях рассказывающий о грязных похождениях его разгульной юности. Невинная девушка потребовала немедленно спалить тетрадку. Толстой дал слово – и… завел тайный дневник, в котором после первой брачной ночи с женой написал: «Не она».

Дмитрий Николаевич Толстой также лишился невинности в доме терпимости. Но в отличии от своего знаменитого брата, произошло это «эпохальное событие» довольно поздно, в двадцать шесть лет. По словам родных, Дмитрий с детства чуждался всяких развлечений, не посещал балы и отказался учиться танцевать. После окончании Казанского университета он тотчас уехал в свое имение, где вел замкнутую и уединенную жизнь. Зимой 1853 года Дмитрий приехал в Москву, где тяжело заболел. Это была – чахотка. Осознав, что жизнь ускользает, застенчивый и тихий человек превратился в разгульного повесу – стал пить, играть в карты, проводить ночи в кабаках и публичных заведениях. Влюбившись свою первую женщину, рябую проститутку Машку, он выкупил ее из борделя и поселил у себя. Но жизнь со спасенной прелестницей не заладилась, и вскоре начались упреки и скандалы. Дмитрий выгонял бедную женщину, потом жалел ее и снова приводил к себе. Во время болезни рябая Маша была при нем неотлучно, пока он не умер в возрасте 29 лет.