Москва (сентябрь 2008)

К тому же - Москва под тобой. Смотрю на нее сверху вниз, снисходительно. Немало завоевателей хотело бы так на нее смотреть, да мало кому удалось. Только в последние времена завоеватели поняли, что в Москву просто надо переселиться и овладевать ею изнутри. Как болезнь.

Когда я смотрел из иллюминатора - столица была похожа на огромную глубоководную медузу, она вся сияла и переливалась. Казалось, что если упасть на нее - падение будет мягким, упругим; а потом тебя снова вынесет вверх. И в восхищенных глазах будут переливаться брызги московских огней: как бывало в детстве, когда изо всех сил ладошками сжимал глаза, и там фейерверки возникали, под веками.

Еще от этого разноцветного, перемигивающегося московского сияния было ощущение чрезмерности: имелись некоторые основания напугаться той неизбежной минуты, когда у всей страны вылетят пробки оттого, что Москва сжирает столько тепла и света.

И все будут бродить в темноте, чертыхаясь, спотыкаясь и сталкиваясь лбами - пока Москва пузырится и пенится, как бутылка шампанского.

***

Вскоре Москва истаяла в темноте, и через недолгий промежуток времени мы увидели под собой Варшаву.

Варшава была темна, как будто ожидала бомбежки. Если я скажу, что в славном городе Варшаве горело в сто тысяч раз меньше огней, чем в Москве, - это не будет преувеличением. Напротив, это будет преуменьшением.

Пред спокойным лицом Варшавы Москва казалась откровенно развратной.

Кроме того, спектр цветов в польской столице был многократно скудней: в то время как Москва сияла розовым, оранжевым, бордовым, красным, фиолетовым, серебристым, белым и всеми их немыслимыми сочетаниями, - Варшава в нескольких местах была краплена слабо-желтым, и все.

Я и до этого понимал, что такое Москва, а тут я все увидел своим глазами, с неба. Мне стало неприятно.

***

Варшавские таксисты, как, впрочем, таксисты большинства стран мира норовят отвезти подороже, - но какие у них лица при этом, матка боска! У них лица советских инженеров, рабочей интеллигенции. Они чистые, эти таксисты, они ничем не пахнут.

И как выглядят московские таксисты?

Таксист - это спрессованная реальность. Если хотите изучить пороки эпохи - берите таксиста и исследуйте.

Московский таксист - это сто пятьдесят килограмм злого мяса, тотальный минимум идеализма, знание о том, что жизнь полна всевозможной мерзости, и никакой другой она быть не может. Фраза: «Человек человеку - волк» бегущей строкой струится на суровом лбу таксиста.

А московские частники?

Мне однажды нужно было срочно проехать триста метров, я очень торопился. Махнул рукой, тормознул иномарочку красивую, как трельяж, и показал водителю: мне вон к тому дому.

- Сколько? - спросил частник.

- 100 рублей, - сказал я.

- 100 рублей - это на автобусе, - ответил он, и попросил закрыть дверь, оскорбленный до невозможности.

А я вот живу в городке на триста тысяч человек, там проезд из одного конца города в другой - 60 рублей. И не рублем больше.

Видимо, когда приезжаешь в Москву, нужно сдавать экзамен на москвича, чтоб никого не обидеть. За МКАДом надо оставлять свои провинциальные представления о реальности.

А московские пешеходы?

Вот, к примеру, если остановить парижанина и узнать на немыслимом английском у него дорогу куда-либо, то он забудет все свои дела и станет вместе с вами разглядывать карту, пока не разберется. Я десятки раз проверял. Но если остановить москвича… Короче, в лучшем случае, он не остановится. Несколько раз мне отвечали: «Да не знаю я!» - с таким остервенением, что я мысленно представлял себя героем Тарантино, выхватывал парабеллум и палил в спину ответившему половину обоймы, а потом еще подбегал, переворачивал труп и с криком: «Не знаешь, сука? Родной город не знаешь?» - делал контрольный в голову.

А как иначе.

***

Или вот приезжаешь в столицу нашей Родины, выходишь с поезда, чистый и умытый, и сразу попадаешь на площадь Трех Вокзалов.

Сначала видишь сотни ларьков с самой отвратительной порнографией. Я не ханжа, и даже, скорее, наоборот, но вы сходите, полюбуйтесь, чем там торгуют. Неподалеку стоят сотни гастарбайтеров, перемешанных с бомжами; хотя я не знаю, какая между ними разница.

Еще - наркоманы, токсикоманы, беспризорники и разнообразные инвалиды.

Тут же, если вечер, молодые русские проститутки. И если присмотреться, за ними приглядывают сутенеры - всегда выходцы с Кавказа.

Милиция ходит вокруг всей этой красоты вялыми кругами, словно обкумаренная.

Я посетил десяток мировых столиц, везде свои проблемы, но чтобы увидеть такое прямо на вокзале, посреди города - подобного нет.

Мне хочется привести туда местного милицейского начальника и тут же, немедленно, как-нибудь его наказать. Палками там, шомполами, я не знаю… Есть же какие-то проверенные способы, неоднократно опробованные.

Наша столица словно ждет огромного булыжника, который упадет посередине, и брызги во все стороны полетят. И, несмотря на все ее заманчивое сияние, есть подозрение, что брызги эти будут не вкусны, и не сладки - все равно что веслом ударить по чему-нибудь нехорошему.