Москва (СИ)

— Тепло, но ещё не горячо, товарищ Трепалов. Милиция и уголовный розыск многое делают, чтобы искоренить преступность в стране. Мы уже можем говорить о некоторых успехах в этом непростом деле. Это, конечно, хорошо, однако почивать на лаврах ещё рано. Да, ловить обычных преступников потихоньку научились, как и громить целые банды. Но, к сожалению, опыта и профессионализма у наших с вами товарищей бывает недостаточно, особенно для случаев, которые мы называем нерядовыми. Мы не можем себе позволить такую роскошь — оставить преступление без наказания. Это не по нашему, не по-советски. Поэтому я принял решение: создать при наркомате внутренних дел особую летучую оперативно-розыскную бригаду, которая будет заниматься теми самыми нетривиальными преступлениями. Задача этой бригады — помогать и направлять товарищей на местах, которые в силу определённых обстоятельств не справляются с раскрытием. Почему не справляются? — задал вопрос Дзержинский и сам же ответил на него:

— Где-то по причине нехватки опыта. Где-то — и я не исключаю, что таких случаев до сих пор будет много, — из-за явного саботажа. Работа будет интересной, работы будет много, причём не только в Москве, а по всей России. Подчиняется эта бригада непосредственно наркому внутренних дел. Вам, товарищ Быстров, я предлагаю стать оперативным сотрудником бригады. А вас, товарищ Трепалов, прошу (именно прошу, а не приказываю) возглавить её. Времени на раздумья нет, товарищи. Прошу ответить прямо сейчас.

— Я готов, — непроизвольно вырвалось у меня.

Дзержинский одобрительно кивнул, перевёл взгляд на Трепалова.

Тот весь подобрался, даже поправил узелок галстука.

— Не имею права отказаться, товарищ народный комиссар внутренних дел. И не хочу, — весело добавил он.

— Я так и думал, — облегчённо выдохнул Дзержинский.

— Только у меня вопрос, — заговорил Трепалов.

— Уверен, что не один, — усмехнулся Феликс Эдмундович. — Задавайте, конечно, товарищ Трепалов.

— В бригаде будут всего двое: я и товарищ Быстров?

Дзержинский отрицательно покачал головой.

— Мы, в комиссариате внутренних дел, не настолько наивны, чтобы предполагать, что столь малочисленная бригада будет способна справиться с теми задачами, что на неё возлагают. Предлагаю вам, товарищ Трепалов, подумать над будущим штатным расписанием. Вы сами определите будущую численность бригады. Но, кое о ком мы заранее подумали. Завтра из Петрограда прибудет товарищ Бодунов. Уверен, он окажется ценным сотрудником.

— Иван Васильевич? — радостно вскинулся я.

Феликс Эдмундович спросил с удивлением:

— Да, Иван Васильевич Бодунов. Вы с ним знакомы, товарищ Быстров?

— Знаком, — подтвердил я. — Довелось не так давно пересечься. Вместе брали одного субчика.

— Взяли?

— Так точно, взяли, — улыбнулся я, вспомнив, как расследовал загадочное убийство, в котором обвинили мужа моей сестры.

Тогда волей обстоятельства я познакомился с прототипом главного героя из книги и многосерийного телефильма «Рождённая революцией» Сергеем Кондратьевым и его сослуживцем Иваном Бодуновым. Так получилось, что вместе с этими парнями я участвовал в задержании преступника Сеньки Борща.

— Ну и как он вам показался? — спросил Трепалов.

— Толковый оперативник, — заверил я. — Один из лучших в петроградском угрозыске.

— Понятно. Надеюсь, петроградские товарищи не будут в обиде, что мы обескровили их уголовный розыск? — сказал Трепалов.

— Скажу по секрету: было не просто, — признался Феликс Эдмундович. — Как и товарищ Быстров, Иван Васильевич Бодунов — один из лучших и ценных кадров. Таких отрывать от сердца никто не любит.

— Выходит, нас уже трое, — прикинул Трепалов. — Немного, но работать можно.

— Чем могли, помогли, — сказал Феликс Эдмундович. — Может. У вас есть ещё какие-нибудь кандидатуры на примете?

— Товарищ Дзержинский, а что если… в порядке бреда? Я знаю, что наш знаменитый шахматист Алехин сейчас находится заграницей, в Германии. Но можно ли поговорить с ним, как-то успокоить и вернуть в Россию? Он ведь несколько лет назад работал следователем Центророзыска… Думаю, человек с его аналитическим умом и фотографической памятью нам бы не помешал, — сказал и тут же прикусил себе язык я.

Надо сказать, что отношения гениального шахматиста с советской властью были, мягко говоря, непростыми: Алехин успел и в тюрьме побывать, и пройти по обвинению в нескольких как уголовных, так и политических дел. Но при этом чувствовалось, что ему покровительствовали и неоднократно спасали высокопоставленные люди в органах власти.

Называлась фамилия Вячеслава Менжинского, ещё одного поляка в руководстве ЧК, а потом ГПУ, преемника Дзержинского. Не сомневаюсь, что и сам Феликс Эдмундович приложил руку к тому, чтобы вывести Алёхина из-под удара.

Но это были лишь предположения, реальный расклад мог оказаться совсем другим.