Москва-Сити

– Га? – не удержался от небольшого развлечения Сидорчук. – Не знаю, ей-богу. А ну расскажите…

Плотников обиженно вскинул на него свои беспокойные глаза – нет ли в лице Сидорчука издевки, но тот умел владеть собой, ничем себя не выдал, и Плотникову не оставалось ничего иного, как рассказывать в подробностях:

– Знаете, сначала мы жили душа в душу, а потом она стала невозможной. И я ушел, как уходят настоящие мужчины: я оставил ей все – и больше того. Она сказала: оставь мне еще машину, мне ездить не на чем будет. Я говорю: пожалуйста, бери себе старую машину, а новую я, уж извини, оставлю себе. Она говорит: хорошо, только тогда отдай мне своего Ивана в придачу, пока я водить сама не научилась. И тут меня, знаете, осенила гениальная мысль, все-таки не зря я столько лет уже продюсерской деятельностью занимаюсь. Чтобы закрепить за ней шофера надолго, если не навсегда, я решил – пусть Иван ездит на машине по генеральной доверенности…

– Ну да, и машина осталась бы за вами, а заодно тот Иван информировал бы вас, что там у вашей бывшей супруги в жизни происходит, так? – совершенно одобрительным тоном сказал Сидорчук. И, не давая обиженно хватающему воздух продюсеру вставить слово, спросил: – Скажите, а где живет ваша бывшая супруга?

– О, она живет в чудесной, чудесной квартире! Я ей все оставил, всю обстановку, всю сантехнику – представляете, только-только евроремонт сделал, и вот она мне говорит: все, Лерочка, давай лучше расстанемся, я с тобой больше ни жить, ни работать не могу… Знаете, мне говорили, что у нее другой мужчина, но я не верил, думал – подурит, и все вернется… Ведь кто она без меня? Ведь это ж я из нее звезду-то сделал, товарищ капитан. Я для нее чего только не пробивал! Концерты, клипы, компакт-диски – это все я. И надо же, чем она меня отблагодарила…

Он только что не плакал, во всяком случае его двойной подбородок мелко-мелко дрожал. Сидорчук дождался, когда всхлипывающий голос Плотникова начнет стихать, и напомнил безжалостно:

– Вы таки не ответили мне на вопрос, где живет ваша бывшая жинка.

– Живет? Ну там же и живет… Большая Никитская… дом…

– Очень хорошо, – неизвестно за что похвалил его Сидорчук. – А машину где ваша супруга могла держать?

– Машину? – ненадолго задумался продюсер. – С машиной когда как. Иногда Иван отгонял ее себе под окна – он тоже в центре живет… жил; иногда она стояла на Никитской во дворе – у нас там сделан такой навес, словом, крытая стоянка для отдельных жильцов… Понимаете, – снова продолжил он свою «лебединую песню», как определил для себя его стоны Сидорчук, – ну разлюбила, да. Это бы еще ничего, я же мужчина, я переживу. – Он все же не удержался, шумно всхлипнул. – Но ведь она зачем-то не постеснялась показаться мне на глаза с этим своим грузином! Понимаете, да? Чтобы нарочно сделать мне больно!

Сидорчук сделал охотничью стойку.

– Это что, ее новый поклонник – грузин? Имя знаете?

– Имя? Я его зову Шампуридзе. Шутка такая. А по-настоящему и без шуток – Топуридзе. Кто он – не знаю. Грузин – и все. Слышал, что не то бизнесмен крутой, не то в мэрии какой-то большой пост занимает. Но это неважно. Вот вы говорите – он, мол, поклонник. Он не поклонник, он хуже! И Настька, дура, его везде показывает всем как будущего мужа. Представляете? Вот я и сорвался тогда… То есть я не то что сорвался – вы ж видите, комплекция у меня для драки не очень, к сожалению. Если б дуэль – на пистолетах там или на шпагах, – тогда я бы сам. А так мне пришлось попросить друга… Даже не самого друга, а чтобы он сказал своим охранникам, напустил бы их на этого грузина. Чтобы не били там, упаси бог, не калечили, а так – унизили бы, и все. Мне бы этого было достаточно… Что вы так на меня смотрите? Подло, да? Конечно, подло, мне и самому так кажется. Но она же мне такую боль причинила, такую боль! И знаете, такая ревность на меня нахлынула, такая ненависть, хотелось хоть что-то сделать, чтобы не чувствовать себя совсем уж растоптанным… Стыдно, да. Но знаете, что меня утешает? Там и драки-то никакой не было, если по-настоящему. Его стукнули, он стукнул… Он, правда, хорошо стукнул, этот грузин-то, я даже не ожидал. Так одного приложил, просто ужас! Ну и мне досталось… Вообще, если б не поспела вовремя милиция, я даже не знаю, что было бы…

Сидорчук посмотрел на собеседника с легкой брезгливостью. Ишь, разоткровенничался. А ведь это можно квалифицировать и как разбойное нападение. Подстрекательство, нож, группа – да у этого напомаженного страдальца могут быть очень крупные неприятности…

– А как фамилия этого вашего друга? – спросил он внезапно.

Плотников на мгновение растерялся.

– Так я и знал, – сокрушенно сказал он. – Я ж вам про свое состояние, про то, как мне худо… А друг этот совершенно ни при чем. Я ж говорю, даже драки настоящей не было…

– Это вы напрасно, Валерий Григорьевич. Так вы можете только усугубить свое положение…