Москва слезам не верит: сборник

— Не хотите — не надо. — Мальчишка отдал десять долларов и забрал рубли.

— Извини, согласен.

И уже один из должников, взяв деньги и целлофановый пакет, бежал, по-видимому, к ближайшему ларьку.

— Чашку кофе или чаю? — предложил мне Малый Иван.

— Чаю, — сказала я.

Мы пришли с ним в его однокомнатную квартиру, в которой вдоль стены на специально сделанном стеллаже стояли телевизор, видеомагнитофон, компьютер, два принтера, видеокассеты и коробки с дискетами. Еще была груда журналов в основном по компьютерам, справочники, словари.

Чай у Малого Ивана оказался хорошим, нашлась даже начатая коробка с шоколадными конфетами.

— С тобою можно говорить? — спросила я. — Ты соображаешь?

— Спиртное действует только на координацию моих движений, но сознание полностью под контролем.

— Что случилось? Почему ты запил? Ты был очень нужен сегодня утром. И ты обещал. Вечером обещал.

— После того как я обещал, ко мне приехала жена.

— Но ведь вы разведены?

— Да, мы разведены. Но она иногда приезжает, никогда не предупреждая. Да и чего ей предупреждать? Она знает, что у меня никого нет.

— А зачем приезжает?

— Поговорить.

— И только?

— Нет… Иногда мы с нею ложимся. А потом я жду, когда она снова приедет. Я стараюсь все вечера проводить дома. Это унизительно. Я сижу и будто жду милостыню. И от этого запиваю.

— Но ты же аналитик! Попробуй разобраться.

— Это не поддается анализу. Это на уровне подсознания.

— Объясни, что такое подсознание?

— Я ее давно не люблю, я ее даже ненавижу, но спать хочу только с нею.

— А разве такое бывает? — Мое удивление было искренним. — Я если не люблю, то у меня и в мыслях нет про то, чтобы переспать.

— А я постоянно об этом думаю. Но только с нею.

— Может быть, это приворот?

— Ничего не могу сказать. Привороты я не анализировал. Я думаю, все проще. У меня было всего три женщины, и только с ней одной мне было хорошо.

— Тут я тебе не советчица. У меня мужиков и того меньше. Только двое. Один, который хотел на мне жениться, но не женился, и второй, который женился. Но, честно говоря, я не заметила особой разницы. Как говорят мои подруги, надо переспать не меньше, чем с десятью, чтобы понять, кто нужен тебе и кому нужна ты. Может быть, тебе расширить круг абитуриенток?

— Я пробовал. Не получается. У меня не встает на других теперь, нет эрекции. С другими я импотент, а мужчина только с нею.

— Что же это за чудо природы?

— Да, это чудо.

Иван достал несколько цветных фотографий. На них я увидела совершенно голую высокую полногрудую блондинку с большой задницей.

— Она не стесняется сниматься голой? — спросила я.

— Она ничего не стесняется. У нее нет комплексов.

И я приняла решение. Меня всегда поражало, что мозг в сотые доли секунды сопоставлял полученную и заложенную ранее информацию и предлагал решение. Его надо было принять или не принять. Я приняла. Мы, несколько девчонок — хотя, какие девчонки: нам по тридцать два года! — одновременно пришли в школу после окончания Педагогического института. Трое из нас в этой же школе учились. Уж если идти работать в школу, то лучше в свою: и старых учителей знаешь, и близко от дома, что немаловажно. Мы все выходили замуж, кроме Натальи, и развелись, но ни у кого, кроме меня, не было детей. Это беспокоило подруг: уходило время, поздно будет рожать. На последнем нашем девичнике Людмила сказала:

— Все. Решено. Подниму и одна.

Людмила жила в однокомнатной кооперативной квартире. У ее матери и отца была двухкомнатная квартира в этом же доме.

Римма жила в двухкомнатной. Она переехала в наш район еще студенткой с мужем, доцентом нашего института. Доцента она выгнала, он одно время пытался разменять квартиру, ему это все не удавалось, а потом он женился на женщине, у которой была квартира.

Чаще всего мы собирались у Людмилы, Римма не любила звать к себе.

— Нет, — сказала она категорично, когда я однажды предложила собраться у нее, — не люблю мыть посуду.

Когда я увидела фотографию бывшей жены Малого Ивана, я подумала о Римме. Это был тот же тип женщины. Я не исключала, что именно Римма выведет Малого Ивана из депрессии. Очень часто у женщин, которые неоднократно выходят замуж, каждый последующий муж многим напоминает предыдущего. Меня это всегда удивляло: зачем менять-то. Так и мужчины зацикливаются на одном-двух стереотипах. Мой сосед по лестничной площадке, рыхлый светлоглазый сорокалетний блондин, за последние десять лет сменил четырех жен или кандидаток в жены. Он предпочитал худых, тощих и длинноносых евреек. Теперь, когда в Москве появилось много беженок — армянок из Баку, он жил с тощей длинноносой армянкой.

— Ваня, — сказала я Ивану, — мы сегодня отца отправили в Женеву. Я осталась одна. Мне нужна твоя помощь.

— Я готов. Мне нужны еще сутки.

— Нет, — я была категорична, — ты мне нужен сегодня вечером, и завтра ровно в восемь я собираю самых близких. Сколько тебе надо времени, чтобы протрезветь сегодня к вечеру?

— Два часа двадцать пять минут, — ответил Малый Иван и пояснил: — Два часа, чтобы поспать, двадцать пять минут — чтобы принять душ, выпить две чашки кофе и выкурить сигарету.